Но вахтенный офицер, как поступили первые доклады, с перепугу всё же поднял командира корабля. Потому Терентьев и выглядел таким не выспавшимся, будучи в гостях на «Минске».

А Саможенов всё-таки спустился вслед, перехватив его уже на трапе.

– Забыл сказать, что утром должна была прилететь Бе-12[43]. Привезти кого-то из чинов вряд ли… я так понял, забрать от вас…

Терентьев утвердительно кивнул.

– Так вот, связывались со штабом. Машина ещё не вылетела.

Терентьев лишь поморщился на это, типа: нет так нет. Что-то ему с этой Бе-12 не очень понравилось. Пока ещё и сам не понял, что.

Катер быстро перекинул его на «Петра». Прежде чем подняться на мостик, осмотрел повреждения… нет, скорей разрушения на юте.

Ангар после пожара, даже с учётом наведения порядка боцкомандой, выглядел безобразно. Но Терентьев с удивлением понял, что это его не особо задело. Двинув через шкафут, топая наверх, думал над этим, в итоге придя к выводу, что крейсером ему после перехода уже не доведётся командовать, как и вообще каким-либо кораблём (Саможенов и его трения с особистами – наглядным примером).

«В Камрани какое-то ещё время покукуем… Хоть убей, не помню, есть ли там какие-то ремонтные мощностя? Наверняка подтянутся заводчане. Но однозначно крейсер будет некоторое время торчать у причальной стенки, пока не восстановят прежнюю плавучесть.

Потом короткий перегон в Дальний и всё. Отморячил. “Люксы” ещё задержатся – прибудут представители и специалисты заводов-изготовителей по вооружению, системам РЭБ и прочей радионачинки. Будут осваивать, потрошить, естественно, что-то на предприятия отправят для копирования. А я на кой там буду нужен?! В общем, недолго я покомандовал… и сжиться с кораблём толком не успел… и своим уже не считаю… ещё и чуть не угробил».

Вспомнил к месту строчки из доклада экспертной комиссии по применению «ТАРКов» проекта 1144: «…в случае боевых действий с серьёзным противником крейсер неизбежно получит повреждения, что потребует возращения в базу для ремонта. Не исключается и гибель корабля».

Накатила дурацкая рефлексия, которую погнал… погнал ебухами, матом и сплёвываниями. «До Камрани ещё дойти надо».

А ещё не понравилась эта спешка с Бе-12. После долбёжки ракетами по крейсеру, наскоками авиацией, отпускать такой несерьёзный самолёт, как тихоходная амфибия, со сверхсекретными данными показалось ненадёжным решением. Он-то думал, что документы уйдут уже из Камрани военным бортом с истребительным прикрытием.

За этими думами не заметил, как дошёл до «ходового».

На мостике был относительный порядок… после всего пережитого. Что не восстановили, так это остекление – не было на корабле столько запасного стекломатериала.

«Благо что тропики, а не севера́, а то бы постояли мы тут…»

То, что их взяли в охранение, ещё на значило, что самим можно халявить. Выслушал рапорты вахтенных по каждой БЧ. Посмотрел на креномер – после маленьких ночных проблем крен прибавил полтора-два градуса. Мелочи, если не заштормит.

Вызвал секретчиков, передал им шифры, коды. Естественно, особо выделили задачу по установлению контакта по дальсвязи. Подчеркнув, что если будут конкретно запрашивать его (командира корабля) – немедленно звать… спит ли, ест ли, в душе, гальюне ли, чёрт побери! Понимая, что требовать его может лишь главком. Это важно и… льстило, что ли?.. Горшков личность для него, как ни крути, почти легендарная.

* * *

На горизонте появились две цели. С «Минска» тут же предупредили, что это корабли снабжения.

Сходились долго, под острыми курсовыми углами.

На дистанции примерно 15 кабельтов суда-обеспечители резко повернули на сближение.

Довольно неуклюже вошли в ордер. Один, поманеврировав, пристроился к авианесущему крейсеру на траверс. Кинули канатную дорогу, подав шланги, и «Минск» присосался, осуществляя приём жидких грузов.

Второе судно «подкармливало» сторожевой корабль, правда, уже кильватерным способом.

Словно именно на это представление прилетел разведчик. «Орион», судя по всему.

Не было, не было – и вот нарисовался! Точка на экране локатора медленно и нагло приближалась.

На палубе «Минска» засуетились, подняли в вертикальном режиме дежурную пару «яков».

С «Ориона» эту движуху сразу просекли, догадываясь, по чью душу и бренное тело эти «происки русских». И как-то так живенько отвернули, чуть ли не на 250-километровую дистанцию.

«Вертикалки» так далеко залетать, естественно, не собирались.

«Американец», приободрившись, пусть и издалека стал «щупать» РЛС, открыл сеанс связи со своими.

В общем, расслабляться не сто́ило. Тем более что штаб флота передал данные космической разведки о близости небольшой группы американских кораблей, с флагманом чего-то типа «Таравы».

«Телеграммы» из штаба принимал «Минск», планово делясь информацией с «Петром».

Как и вообще вся связь была завязана на флагман.

И совсем уж буднично пришло сообщение от ушедшего на поиск сторожевика.

Объявиться неожиданно и с триумфом «камову» Харебова, конечно, не получилось.

Сначала было «радио» от СКР «Грозящий» о контакте с неизвестным вертолётом. Потом снова «телеграмма», что это то, что нужно – искомый! Потом последовала череда сообщений и интенсивный радиообмен с «Минском».

В сухих эфирных хрипах лаконичных переговоров чувствовался напряг и цейтнот.

* * *

При спокойном раскладе «Грозящий» и яхта, скорей всего, разошлись бы траверсами, находясь друг для друга за радиогоризонтом. И даже коротковолновые дежурные передачи СКРа на противолодочный вертолёт дальнего сектора могли остаться незамеченными. Но дав дёру, борт № 37 основательно сократил дистанцию. И диапазон был прослушан самый что ни на есть нужный.

– Связь давай, – Харебов сам с нетерпением подключился к волне, вслушиваясь, – ну, да! Он с каким-то «бортом» треплется. А с чего ты решил, что с вертолётом?

– Проскользнуло там… в специфике. С самой «вертушки» сигнал до нас не добивает, но точно говорю…

– Так не тяни…

Лейтенант бесцеремонно влез в канал, запрашивая услышанный позывной.

Радиорубка сторожевого корабля ответила сразу, подозрительно и неласково, дескать, кто тут такой «лезет на частоту мирного советского военного корабля»? В общем, только что нах… не послали! Но сообразили мгновенно! Видимо, борзый матросик «на трубке» был оттеснён офицером, который тоже рявкнул: «Назовитесь!», но зная условный позывной «тридцать седьмого», быстро идентифицировал «неизвестного».