— Скажу, что ты мой друг.

— Ага.

— Да, а что? Мы заобщались в лагере, ты был вожатым. Так и скажу.

— И рассказал тебе всё, — с напускной серьёзностью добавил я.

— Ну да, — с обидой посмотрел она. — Чего ты?

— Насть, если даже он не догадается, что я посмел покуситься на его обожаемую дочку, то через десять минут, дождавшись пока ты закончишь и пообещав разобраться, позвонит кому надо и за мной выедут. А потом всё. Сначала изобьют, помучают часа два, а потом убьют. И тут неподалёку закопают. Ты этого хочешь?

— Ты дурак что ли?! — воскликнула она и тут же расплакалась.

— Дурак. Ещё какой. Полный, набитый и круглый. Но я влез в эти дебри уже так далеко, что назад не поверну.

Она посмотрела сначала на мои руки, коими я сжал её ладони, а потом на меня.

— Это ты к чему?

— Я поеду в город. Уже три года прошло. Я не хочу и не могу больше. Мир меняется. Когда я только уезжал — интернета толком не было, а теперь все просто утонули в соцсетях и мировой бездне. Может быть и мафия стала чуточку слабее и не такой бдительной.

— То есть ты не… в смысле ты это всё говорил не чтобы… — большими глазами уставилась она. — С-саша, а вдруг они…

— И пусть.

— Но…

— Сейчас мне всё равно. Мы просто будем осторожны. Главное не светиться слишком сильно.

— Я-а… — выдохнула Настя, — я так рада!

С визгом она бросилась мне в объятья, едва не перевернув стол. Я же сам одурел от собственной смелости. Сжав в объятьях хрупкое тельце невероятной Насти, постарался забыться в этой эйфории. Решение пришло неожиданно. На холодный рассудок такого бы точно не родилось, но тут, когда с глазу на глаз, я вдруг ощутил порыв. И поддался ему. С робкой надеждой. Вдруг повезёт и мы просто будем встречаться, проживая такое яркое и долгое лето.

Я словно садовник — дождался пока мой нежный кустик достаточно окрепнет и появятся плоды. С самого первого раза мне хотелось вот, как сейчас, обнимать Настю. Целовать, скользя руками по невыразимо прекрасному телу. Забираться под её уступчивую майку в обтяжку. Чтобы найти нежные выпуклости на пьянящей худобе рёбер.

Кожа трепетней лепестков розы тут же сжалась, сделавшись гусиной, но быстро оттаяла от ласк. Я пропустил между пальцами венчики, ощущая, как они от каждого пальца затвердевают. Потом снова завёл за спину и прижал восхитительную Настю к себе.

Она поистине прекрасна! Красивая, трепетная, словно бы шитая золотой нитью из молочного полотна, вымоченного в звёздном свете. Моя!

Я до сих пор неверяще ласкаю Настю. Такого просто не может быть, что столь красивая бабочка села мне на ладонь и позволяет любоваться небесным рисунком крыльев. Тонкостью ранимого тельца. Словно мираж или иллюзия, созданная с одной лишь целью — заманить меня в ловушку.

Пусть неопытно, но старательно отвечает на поцелуй. По-настоящему объятая страстью и доверяющая ей, можно сказать себе. А за одно и мне.

Я не заметил, как встал, легко подняв Настю. Она тут же обхватила ногами и крепко прижалась. В том числе пылким уголочком к отвердевшей плоти. Сейчас, когда мои руки крепко прижимают её, в голову просятся образы как я вдавливаю член в девственное лоно и медленно погружаюсь. С болью и сопротивлением, но с необоримым желанием познать всю жгучую глубину.

Мы оказались на кровати. Я отстранился и шепчу:

— Нужно выключить свет.

Горя глазами, она кивает. Спустя мгновения нас укутал лёгкий полумрак, разгоняемый лишь тёплым светом ночника.

Я прилёг рядом и тыльной стороной руки погладил Настю по щеке и шее. Наши взгляды сплелись. В них сейчас вся мера страсти.

— Знаешь, что, сладкая моя…

Она помотала головой, тоже перевернувшись набок.

— С одной стороны я боюсь касаться тебя, чтобы не разбить хрусталь невинности и чистоты. Но с другой жажду сжать во взмокших от вожделения ладонях. Сжать как можно сильнее.

— И что выберешь? Хотя нет, я уже знаю, — улыбнулась она. — Ещё тогда в лесу ты выбрал второй вариант. Хотя…

— М-м?

— Хи-хи! Не сказала бы, что тогда твои руки что-то сжимали.

Мы уже обоюдно рассмеялись.

— Понимаешь теперь их голод.

— Неа, — весело помотала она головой.

— Показать? — сделал я двусмысленное выражение лица.

— Угу, — теперь кинула.

Всё так же лёжа на боку, я опустил руку с её плеча сначала на талию, а потом стал медленно гладить живот. Понемногу забрался выше. Но не чтобы снова ощутить под ладонью грудь, а к ключицам и шее. Я ощущаю странное желание — обхватить утончённую, словно фарфоровая ваза, шею, а потом сжать. Не потому, что фетиш или намекнуть Насте на буйство страсти внутри. Меня именно манит.

Настя томно закатила глаза. Как котёнок, которого прихватили за шкирку, расслабилась и подчинилась. Меня это с одной стороны пьянит, но с другой удивляет и даже волнует. Словно бы есть в такой обычной ласке или, может, части прелюдии, нечто странное.

Вдруг Настя дёрнулась и отпихнула мне руку. Глаза сделались большими и испуганными. Она задышала чаще.

— Чёрт! Прости!

— Что случилось, Сахарок? — с большой нежностью спросил я, избегая пока телесного контакта.

— Можно я попью? — взволновано спросила она.

— Пошли вместе.

Вскоре Настя смогла заговорить.

— Я сама не понимаю, Саш, что случилось. Сначала мне было приятно, потом создание словно заволокло дымкой и… ну-у… — она пару раз смущённо стрельнула глазками. — Когда мы вместе, то есть особое чувство. Желание. В животе тянет и приятно. Когда ты взял меня за шею, то я ощутила сильный прилив такого. Но потом резко мне вспомнился момент из прошлого.

— Когда те мерзавцы пытались тебя изнасиловать? — горько проговорил я.

— Да, — мелко закивала она, — точно. Откуда ты знаешь?

— Догадался.

— Круто! Но я правда не знаю почему так, Саш. Прости.

— Всё хорошо, — положил я её руки в свои. — Расскажи мне всё. В подробностях.

— Ты про тот день? Но-о… ладно, давай попробую…

Настя немного отличалась от сверстниц. Девочки в тринадцать лет предпочитают прогулки в компании подружек, либо же большими группами, где они всё равно собираются вместе. Парни если и есть, то «безобидные». В это время начинаются первые отношения, встречи, свидания. У кого пораньше, у кого подальше. Но с условно нормальными парнями именно свидания, а не прогулки.

Настя же «тусила» в мужской компании, состоящей из трёх ребят старше её на год-два. Их общение было достаточно вольным, а посещение мест весьма разнообразным и полным чувственных удовольствий. Можно даже сказать,