От джунглей захватывало дух. С обеих сторон дорогу, вьющуюсявверх по холму, тесно обступали банановые и цитрусовые деревья; то там, тоздесь на высоту сто пятьдесят футов взмывали гигантские красные деревья, а извысокого зеленого полога доносились пугающие крики ревунов и пение экзотическихптиц, разнообразие которых в этих краях не поддается описанию.

Мы буквально утопали в зелени, но время от времениоказывались на каком-нибудь высоком выступе вулканического склона, откуда моглилицезреть зеленое море джунглей, раскинувшееся ниже.

Вскоре мы углубились в самую гущу тропического леса.Потрясающее чувство, которое испытываешь, когда облака буквально обволакиваюттебя и влага, проникающая сквозь незакрытые окна джипа, оседает на коже, трудновыразить словами.

Меррик понимала, какой восторг охватил все мое существо.

– Обещаю, – сказала она, – что завершающая частьне будет сложной.

Наконец мы прибыли в Санта-Крус-дель-Флорес, деревенькупосреди джунглей, такую маленькую и отдаленную, что сюда не дошли дажеотголоски недавних политических событий, потрясших страну.

Меррик заявила, что деревушка осталась именно такой, какойона ее запомнила: немногочисленное скопление ярко раскрашенных домиков подсоломенными крышами и небольшая, но изумительно красивая старинная испанскаякаменная церковь. Повсюду бродили свиньи, индюки и куры. Я заметил небольшиеклочки земли, отвоеванные у джунглей и засеянные кукурузой. Главная площадьдеревушки представляла собой участок утрамбованной глины.

Как только подъехали два наших джипа, жители вышлипоприветствовать нас и своим радушием в очередной раз укрепили меня во мнении,что местные индейцы-майя одни из самых очаровательных людей в мире. В основномнас встречали женщины в нарядных, искусно расшитых белых одеждах. Лица, которыея увидел вокруг, словно сошли с древних произведений искусства ЦентральнойАмерики, сохраненных цивилизацией майя и, возможно, ольмеков.

Как нам объяснили индианки, почти все мужчины отправились наработу – на дальние плантации сахарного тростника или на ближайшее каучуковоеранчо. Мне стало любопытно, не принудительный ли это труд, но я решилвоздержаться от расспросов. Что касается женщин, им часто приходилосьпреодолевать много миль, чтобы предложить на каком-нибудь большом рынке искусносплетенные своими руками корзины и удивительной красоты вышивки. Они обрадовалисьвозможности продемонстрировать свои товары в родной деревне.

Естественно, ни о каких гостиницах речи идти не могло. Вдеревушке не было даже почты, телефона или телеграфа. Несколько старух сготовностью согласились разместить нашу экспедицию в своих домишках.Американские доллары оказались здесь в ходу. Нам предложили прекрасные изделияместных ремесленников, и мы скупили почти все подряд. Продуктов было вдоволь.

Мне тут же захотелось осмотреть церковь, и один из местныхобъяснил мне по-испански, что я не должен входить через главную дверь, неспросив предварительно разрешения у божества, ее охранявшего. Однако прижелании я мог беспрепятственно войти через боковую дверь.

Не желая никого обидеть, я воспользовался боковым входом иоказался в простом помещении с побеленными стенами, где было много старинныхиспанских деревянных статуэток и, как обычно, мигающих свечей, – от этогоместа веяло покоем.

Помнится, я начал молиться, как делал это в старые времена,когда жил в Бразилии. Я молился всем благожелательным божествам, которыенезримо присутствуют рядом с нами и защищают нас от бед.

Через несколько минут ко мне присоединилась Меррик:перекрестившись, она опустилась на колени перед алтарем и углубилась в долгуюмолитву. В конце концов я вышел из церкви, чтобы подождать ее снаружи.

Там я заметил какого-то сморщенного старикашку невысокогороста с черными волосами до плеч. Одет он был просто, в сшитые на машинкерубаху и штаны. Я сразу понял, что передо мной местный шаман, и уважительнопоклонился ему, а потом, хотя во взгляде шамана, задержавшемся на мне, не былои намека на угрозу, поспешил убраться восвояси.

Я изнывал от жары, но был несказанно, едва ли не до слез,счастлив. Деревню окружали кокосовые пальмы, изредка попадались сосны, а когдая прошелся по краю тропического леса, то впервые в жизни увидел в пестром мракемножество изумительных бабочек. В глубине души я благодарил Меррик за этопутешествие, твердо зная: что бы впредь ни случилось, то, что я сейчас вижу,стоит любых испытаний.

Когда пришло время решить вопрос о размещении, мы выбраликомпромиссный вариант. Четверых помощников Меррик расселила по деревенскимдомам, а для нас они поставили палатку на окраине. Все эти шаги казались мневполне разумными, пока я вдруг не понял, что незамужним мужчине и женщиненеудобно селиться под одной крышей.

Ну да ладно. Меррик пребывала в приподнятом настроении,впрочем, как и я. Мне хотелось одному наслаждаться ее компанией. ПомощникиТаламаски внесли в палатку походные кровати, фонари, складные столики и стулья,убедились, что у Меррик достаточный запас батареек для портативного компьютера,и после чудесного ужина – черепаховый суп, бобы, вкуснейшее мясо дикой индейки– оставили нас одних в наступившей ночи. Наслаждаясь уединением, мы принялисьобсуждать планы на следующий день.

– Я хочу, чтобы мы отправились туда вдвоем, безпомощников, – заявила Меррик. – Здесь мы не рискуем натолкнуться набандитов, и, как я уже говорила, пещера расположена не очень далеко. Помнится,по дороге нам попадется еще одна деревушка, совсем крошечная по сравнению сэтой. Помощники нам не нужны.

Я еще не видел ее в таком возбуждении.

– Часть пути мы сможем проделать на джипе. Как толькоотправимся в путь, ты увидишь вокруг много интересного. Мы будем проезжать миморуин, оставленных цивилизацией майя. Когда тропа закончится, пойдем пешком.

Меррик прилегла на раскладушку, опершись на локоть, в другойруке она держала стакан с темным ромом «Флор-де-Канья», бутылку которого купилаперед самым отъездом.

– Ух! Отлично пробирает, – сказала она.

При мысли, что Меррик вдруг запьет здесь, в джунглях, япришел в ужас, но она, догадавшись, о чем я думаю, поспешила успокоить:

– Не волнуйся насчет этого, Дэвид, лучше сам выпей.

Я понял, чего она хочет добиться, но уступил и, долженпризнаться, был на седьмом небе.

Воспоминания о той ночи до сих пор будят в моей душе чувствовины. Я выпил слишком много вкусного, ароматного рома. Помню, что лежал наспине на своей кровати и смотрел в лицо Меррик, которая присела рядом. Потомона наклонилась, чтобы поцеловать меня, а я крепко прижал ее к себе – бытьможет, чуть более пылко, чем она ожидала. Но она не проявила недовольства.