На костре, на лезвии клинкерта, доходила до готовности крупная рыба. Мне удалось изловить ее в протекающей в нескольких десятках шагов реке. Безрассудно, конечно, было остановиться на ночлег на самом берегу, потому что одинокий огонек костра виден за много лиг.

Жюстин лежал на боку, стараясь держать левую ногу как можно выше, положив ее на камень, который мне с трудом удалось к нему подтащить.

Оно и понятно, нога распухла до такой степени, что казалось, ткни пальцем – и брызнет кровь. Да и опухоль расцвела разнообразными оттенками, от багрово-красного и черного до редкостной разновидности желтого. Надеюсь, я правильно поставил диагноз – сильное растяжение связок. Врач из меня тот еще, просто однажды у меня было нечто подобное. Это, кстати, очень болезненно, и на ногу ступить невозможно.

Все, костыль готов. Широкая рогатка, обмотанная на развилке тканью. Без костыля не обойтись, следующие несколько дней Жюстину придется скакать на трех ногах.

Принц поблагодарил меня несколькими словами, и среди них не было ни одного, хоть как-то указывающего на мое положение в нашей компании. Вот и славно, тем более что сейчас мы как будто на равных.

Единственное, что меня смущало, так это то, что штаны мои были распороты суком. Если бы я сидел в седле, то прореху совсем не было бы видно. Но лошадей у нас не было. И я успокоил себя тем, что теперь полностью оправданно то обстоятельство, что нельзя поворачиваться к такой высокой персоне тылом…

Чем ближе мы спускались к Сотре, тем сильнее нервничал Горднер. Наверняка он знает нечто, напрямую связанное с возможной угрозой жизни наследника, иное просто не приходит в голову.

Мы уже довольно давно ехали рядом с сопровождавшими принца в этом путешествии людьми. Накануне вечером у Горднера был разговор с начальником охраны высочайшей особы, и вернулся барон с крайне недовольным выражением лица.

Сотра, через которую нам снова предстояло перебираться, была в этом месте не очень широка. Сначала на противоположный берег отправились полсотни кирасир, следом – часть гвардии из охраны принца и затем уже он сам. Ну хоть чего-то Горднер добился, поскольку первым хотел переправиться Жюстин со своей свитой.

Наш отряд был следующим и на паром поместился полностью. Когда мы почти приблизились к правому берегу Сотры, все и произошло. На наших глазах из густого кустарника, росшего чуть в отдалении от береговой черты, начали появляться люди, много людей, и все они были вооружены. Затем из рощи показались всадники на невысоких мохноногих лошаденках. Сначала я даже обомлел – настолько они были похожи на индейцев. Им бы в вестернах сниматься, никакого грима точно бы не понадобилось. Правда, орали они совсем не так. У индейцев какое-то улюлюканье на высокой ноте, эти же издавали что-то наподобие уханья. Томагавков у них не имелось, но остального добра в виде луков, копий, а порой и ружей хватало вполне.

Даже на мой неопытный взгляд, их было сотни две, не меньше. А еще есть и стрелки с длинными ружьями, их численность точно переваливала за сотню.

Ясно, что у страха глаза велики, но противника явно было много больше.

Момент для атаки враги выбрали самый благоприятный. Примерно половина наших людей все еще оставалась на противоположном берегу Сотры, и в самом ближайшем будущем оказаться рядом с принцем им не светило.

На Горднера было страшно смотреть. Он с самым яростным выражением лица заметался по парому. Когда шестеро паромщиков как по команде бросили канат, увидев открывавшуюся перед ними картину, барон издал такой рык, что половина лошадей на пароме от страха присела на задние ноги. Но на паромщиков это подействовало, а к канату бросилось еще несколько наших парней, и паром пошел чуть ли не вдвое быстрей, чем до этого.

Ну а мне стало грустно. Особенно когда вспомнились слова Горднера о том, что в случае смерти наследника нам его долго не пережить. Нет, конечно, в равной степени я могу найти себе приют в любой другой стране. Но слишком рано еще для эмиграции. Да и вряд ли здесь принято просить политического убежища.

И Милана. Ведь в этом случае почти наверняка я не смогу ее больше увидеть.

Я стоял рядом с Мухоркой, прижавшись щекой к ее морде, и наблюдал за развитием событий.

Не нужно было обладать огромным военным опытом, чтобы понять, что основная цель напавших на нас людей состоит в том, чтобы отрезать принца с его окружением от места, к которому должен причалить паром. Тогда все, его гибель – вопрос считаных минут. Задача обороняющихся заключается в обратном. Стоит наследнику оказаться на пароме – и попробуй тогда его возьми, пусть даже канат будет перерублен. Прикрыть наследника от пуль и стрел можно и своими телами.

Я мельком взглянул на левый берег Сотры. Вдоль кромки воды толпились кирасиры и оставшаяся часть гвардии из охраны принца. Могу себе представить, что творилось у них в душе. Конечно, выражения их лиц я не разобрал, но мне это было и не нужно.

К счастью, на том берегу имелись лодки, и в них уже грузились. Конечно, можно было бы попросить лодки в Шертулье – ближайшей рыбацкой деревушке, чтобы вместить большую часть оставшихся, но времени на это совсем не было. Название деревни переводилось как Окунево. Кстати, имперские деревни мудреными именованиями не баловали: такие же Хомутовы, Баклановы и всевозможные Петушки. Во время пути я развлекался тем, что старался перевести названия деревень и сел. Если с ними это получалось легко, то названия городов, как правило, так просто не давались. Да и чему удивляться, ведь и у нас все примерно так обстоит.

Нападавшие не хуже нас понимали, что главное – это отрезать принца от парома. И этим занялись всадники, выскочившие из густой дубравы. Но на пути у них встала гвардия, четыре десятка ветеранов, успевших переправиться на тот берег. Напрасно я думал, что гвардия герцогства Эйсен – это последнее пристанище стариков, перед тем как покинуть армию и уйти на покой. Седоусые и седоголовые ветераны стояли насмерть. Узкий проход между берегом реки и кустарником не дал псевдоиндейцам развернуться в лаву, да и дистанции, чтобы набрать скорость, им не хватило. Но всадников было много больше, и именно на этом и строился весь их расчет.

Левее шла ожесточенная схватка кирасир с пешими воинами. Кирасир было вдвое меньше даже на беглый взгляд, и все их преимущество заключалось в том, что они были верхом.

После залпа, в результате которого кирасиры понесли чувствительные потери, пехота ощетинилась штыками, а на их длине в этом мире не экономили. Несмотря на это, кирасиры сумели вгрызться в левый фланг пехотного построения и сейчас пытались закрепить успех.

По парому продолжал метаться Горднер. По всей видимости, барона приводил в ярость тот факт, что принц со своим ближайшим окружением принял участие в битве вместе с гвардейцами, вместо того чтобы прорываться к парому. Ведь стоит только Жюстину оказаться на пароме и отойти от берега, как ситуация изменится коренным образом. Это не война, и напавшим на нас людям уже не нужно будет так яростно атаковать защитников наследника. Они получат возможность перестроить свои ряды таким образом, чтобы просто защищаться. Получат возможность для маневра, в конце концов.