– Можешь утешать, – кивнула я, и он поцеловал меня в нос, разомкнув хватку на запястьях.

Его руки скользнули к моей груди и принялись расстегивать пуговицы на халате, медленно, неспешно. Николай посмотрел мне в глаза.

– Ты сможешь меня простить? Скажи, Оля? Ты сможешь забыть все, что было? Ты сможешь начать все заново – со мной? Такое возможно между нами?

– А ты? Сможешь ты простить меня? – спросила я.

Коля замер на секунду, а потом одним рывком сорвал с меня халат и поцеловал в губы, прижимая к себе мое обнаженное тело. Я почувствовала, что у меня кружится голова и хочется упасть, раскинуть руки и лететь в пропасть, как в кроличью нору, где начинается сказка.

– Мне не за что тебя прощать. Я это теперь только понял – все это уже в прошлом, а там всякой ерунды хватает, верно?

– Верно, – вздохнула я с облегчением и потянулась к нему руками, губами, всем телом.

Я хотела бы остановить этот миг, остаться в этом маленьком мире нашей спальной комнаты, вечно стоять там в этом блаженном трепете счастья, в осознании неописуемой удачи, случайного везения. Мы были как альпинисты, сорвавшиеся вниз, но уцепившиеся в последние секунды перед ударом за тонкий выступ скалы. И, выбравшись на безопасное место, сидя и усмиряя сердцебиение, ужасаясь тому, что могло бы быть, мы чувствовали теперь себя на целую вечность ближе друг к другу. Мы лежали рядом, усталые, вспотевшие, счастливые – снова дома, там, где уже и не чаяли оказаться. Рука Николая лениво поглаживала меня по спине. Мне хотелось бы остаться тут навсегда, но это было невозможно…

– Хочешь пить? – спросил Николай и встал. И время словно бы встало вместе с ним, он стянул его с меня, как одеяло… Обмотался им и пошел вперед, в будущее, на кухню.

– Я с тобой.

Я пошла следом, как дрессированный щенок, которому было страшно оставаться в одиночестве. Я физически не хотела расставаться с ним даже на секунду. Мы пришли на кухню, Николай поставил чайник, включил кофеварку, а я полезла в холодильник – моя паста с афродизиаками сейчас будет как раз к месту. Жаль, нет улиток. Зато имелся имбирь.

Наши тела, наши головы и наши мысли снова начали возвращаться в эту реальность из параллельного мира, куда мы провалились на пару часов. Реальность снова втянула нас обратно… На столе лежал Колин портфель и бумаги. Я старалась не смотреть на них, вид печатного текста все еще пугал меня. Впрочем, я уже не боялась самого страшного. Конец еще не наступил. Мы с Николаем опять в самом начале, на старте.

– Ты готова посмотреть мои бумаги? – спросил Николай, протягивая мне чашку кофе. – Я обещаю, они тебя не укусят.

– Точно? Но зачем вообще бумаги? – Я отхлебнула кофе и закашлялась, кофе был горячим, я сделала слишком большой глоток.

– Я уверен, что они нам нужны, Оля. Это нужно мне, – добавил он твердым тоном и пододвинул ко мне листы. Я заглянула в них, не касаясь. Заголовок о соглашении по пользованию счетами ни о чем мне не говорил. Что он хочет? Ограничить мой доступ к счетам в банке? Да ради бога, деньги для меня никогда ничего не значили.

– Что это? Впрочем, неважно. Я подпишу все, что ты хочешь! – заверила я Николая, снова отпивая кофе.

– Правда подпишешь? – улыбнулся он.

Доволен. Он любит, когда я покорно соглашаюсь со всем, что он предлагает. Любит быть главной движущей силой моей жизни. Что ж, надо признать, я тоже это люблю в нем. Порой ненавижу, но все равно люблю. Именно это делает моего Колю собой.

– Конечно, подпишу.

– Не читая? – лукаво уточнил он.

– Где подписать? – зло бросила я, хватая ручку из вазочки.

– Вот тут. – Коля перевернул листы, загородив ладонью содержащийся на них текст, оставив мне только пустые линии для подписи. Я подмахнула листы, не задумываясь.

– Все?

– Нет. – Он помотал головой и деловито достал еще одну пачку бумаг из папки. – Еще вот тут, Оля.

– Не вопрос!

Я снова подмахнула что-то, после чего отбросила ручку, встала и подошла к плите с чашкой кофе в руках. Принялась спокойно попивать кофе и помешивая свои афродизиаки в сковороде. По кухне поплыл аромат средиземноморской кухни, я нарвала листья базилика и с наслаждением поднесла их к лицу.

– Нет, ну какая ты все-таки глупая у меня! – рассмеялся Николай.

– Да уж, это правда. Но ведь женщина и должна быть глупой, – пожала я плечами. – Для этого у нее и есть муж, верно? Чтобы обо всем подумал за нее.

– Это правда. И я подумал обо всем. Только что ты подписала согласие на то, чтобы, во-первых, этот дом был оформлен только на тебя. Я хочу, чтобы ты знала – этот дом твой и только твой. Никто и никогда, даже я, не сможет тебе тут слова сказать. Это твой дом. Я зарегистрирую бумаги, и потом отдам их тебе. Во-вторых…

– Коля! – Я выронила лопатку из рук.

– Во-вторых, Оля, теперь ты – полноценный совладелец нашего с тобой счета в Австрии. В одном этот подлец Владимир был прав – половина этих денег действительно твоя. Я давно должен был тебе сказать о них. Но ты же знаешь, какой я твердолобый. Так что… Вот тут карточка на твое имя, я ее только сегодня получил из Австрии.

– Мне ничего не надо.

– Нет, Оля. Надо. Ты должна знать, что ты для меня – самое дорогое, что только есть на земле. Ты и Дашка, вот и все.

– Ты спятил. Ты что, собираешься все-таки меня бросить? Мне тоже не нужны никакие деньги! Ты тоже – мое самое дорогое. Ты и Дашка.

– Никогда я тебя не брошу, ты что? – возмутился Николай и притянул меня к себе, чтобы поцеловать, в миллионный раз за этот день.

Я почувствовала, как слезы снова наворачиваются на мои глаза. Я вытерла их кухонным полотенцем, но они текли и текли.

– Опять? – нахмурился Николай. – Ты опять рыдать? И что, мне опять успокаивать тебя теми же методами? У меня так никакого здоровья не хватит. Я же уже не двадцатилетний мальчишка, Оля! Пожалей меня, старого!

– Не-а! Никакой жалости. Я сегодня пленных не беру, – ухмыльнулась я, и тогда он подхватил меня на руки и унес наверх, в спальню.

Могу поспорить, он бы дал фору любому двадцатилетнему мальчишке.

Через неделю после нашего с Николаем… м-м-м… воссоединения Алина все же доломала Сашеньку, и мы были приглашены на небольшой банкет в ресторанчик неподалеку от их квартиры. Сашенька (после изрядного прессинга с ее стороны) пригласил на банкет не только ее друзей, но и часть своих. Финансирование было выделено достаточное, что само по себе было показательно, так как обычно Сашенька требовал, чтобы Алина сама жарила-парила, накрывала столы и прочее – так экономнее.

Алина сияла. На ней красовалось бежевое, цвета слоновой кости, платье с ручной вышивкой. Фаты не было (и на том спасибо), но ее красиво уложенные волосы венчала бежевая шляпка с вуалью. Все прошло очень и очень пристойно, включая финальное состояние наших мужчин. Я, признаться, побаивалась эксцессов и на всякий случай старалась держаться подальше от жениха – помня о его прошлом. Но все прошло пристойно, и все ушли домой на своих двоих, а это уже о многом говорит. Взрослеют?