— Что-то искал? — спросил Федоров, ни к кому не обращаясь. — Но зачем он оставил ключ в пиджаке фокусника? Значит, нашел, что искал. Вопрос в том, какой хозяин его посылал.

— Он мог не заходить в квартиру фокусника, — подал голос Степанов. — Пройти через чердак в этот подъезд, зайти к Гурьеву, застрелить его и уйти.

— Гурьев не стал бы открывать квартиру постороннему.

— Вы забываете, что ему звонили из этой квартиры. Вчера сюда поселилась женщина, сегодня она ему позвонила и пригласила к себе. Он сказал, что жены нет дома и она может спуститься к нему. Так она и сделала. Потом опоила банкира клофелином и открыла дверь убийце.

— Не зря тебя представили к майору, Степанов. Хорошо соображаешь. Только в квартиру артиста он все же заходил. Ключ-то оставил в кармане костюма. Значит, больше он ему не нужен. Фокусник мертв.

— И нигде не наследил, — скептически заметил Жиров. — А может, все намного проще? Гурьев застрелился. Причин для самоубийства у него хватало. Выше крыши!

Убийственная простота выводов лейтенанта опустила всех с небес на землю.

В половине третьего ночи старенький уазик, называемый в народе «буханка», остановился в ста метрах от центрального входа в Галерею искусств. На борту машины стояла надпись «Техпомощь». Из нее вышли двое мужчин в синих комбинезонах с пришитыми на груди и спине ярлыками «МЧС». Один из них поддел железным крюком чугунную крышку люка, расположенную на тротуаре в двух метрах от здания, и сдвинул ее в сторону. Они осмотрелись. Улица хорошо освещалась фонарями, но в это время была абсолютно безлюдной. Дверцы уазик вновь открылись, и появились еще двое мужчин, из кабины вышел и водитель. По одному все пятеро спустились под землю с сумками на плечах, последний задвинул над головой крышку люка. Улица вновь опустела. В проточном коллекторе стояла невыносимая вонища. Включили фонари. Длинный сводчатый коридор был в полтора метра высотой. Ноги ночных мастеров по щиколотку утопали в зловонной жиже.

— Начало хорошее, — сказал высокий, шедший первым. — Две недели без дождя. Пара дней хорошего ливня, и нам понадобились бы водолазные костюмы с аквалангами.

— И что бы ты увидел через маску? — буркнул идущий следом.

— По памяти добраться можно, — сказал третий, — целую неделю по этому тоннелю шастали. Я за всю жизнь столько не работал.

— Да уж, Черпак, трудоголиком тебя не назовешь, — усмехнулся Гаврилыч.

— А кто из нас трудяга? — удивился Синий, шедший предпоследним. — Только в зоне, из-под палки, — проворчал.

— Хватит базарить! — приказал возглавлявший шествие Игумен. — Берегите силы, они вам еще пригодятся.

От главного тоннеля вправо шел узкий коридор не больше метра в высоту. Пришлось ползти на коленях, пока не вышли на круглую площадку, от которой в разные стороны отходило еще пять коридоров. Тут можно было стоять в полный рост. На стенах толстые жилы высоковольтных проводов, телефонные кабели, трубы разного диаметра. Команда безошибочно выбрала нужный им коридор и направилась дальше. Через десять метров — новая площадка. Здесь они остановились. С правой стороны находилась кирпичная перегородка в две кладки с пробоиной метр на метр. Вокруг валялся битый кирпич. Когда пролезли в дыру, увидели еще одну стену, тоже с грубой пробоиной. За ней была площадка два на два. Игумен осветил потолок, на нем — четыре стальные коробки, образующие квадрат.

— Включай, — сказал Гаврилыч.

Игумен дотянулся до первой коробки, нажал едва незаметную кнопку на корпусе — загорелся красный огонек и начал мигать. Так были включены все четыре механизма. Игумен достал пульт, вышел в предыдущую каморку, где и столпились все пятеро, прячась за стеной. Глянул на часы.

— Ждать еще семь минут.

Через семь минут из переулка на улицу вышла веселая компания, человек десять. Молодые ребята веселились, пили шампанское, потом загромыхали фейерверки, как в новогоднюю ночь. Разбуженные жильцы испуганно выглядывали в окна, но, увидев девушку в подвенечном платье, успокаивались. Свадьба! Фейерверк продолжал освещать небо разноцветными огнями. Красота! Охранники музея столпились у окон и с улыбкой наблюдали за танцующей молодежью.

Игумен нажал кнопку на пульте, раздался взрыв. Все четыре коробочки грохнули одновременно. С потолка упала ровная квадратная глыба бетона, образовалось окно, из которого вниз падал слабый свет.

— Охранники могли учуять тряску здания, — не без тревоги сказал Бориска.

— Они на другом уровне, — отмахнулся Гаврилыч. — А главное — у них нет доступа в коридор. Баскаков козел, он даже собственной жене не доверяет. В хранилище может войти только хозяин и тот, кого он приведет с собой. Сам себя обманул, идиот. Так, мужики, вперед!

Помогая друг другу, пятерка вскарабкалась наверх. В длинном коридоре, обшитом дубовыми панелями, горел слабый дежурный свет. Расчет оказался точным, нужная им устрашающего вида дверь была рядом. Стальная махина круглой формы метра два в диаметре, в центре — штурвал, похожий на корабельный, от штурвала шли сверкающие штыри толщиной в руку, и утопали в боковых стенках железного наличника. Штырей было восемь. В центре штурвала светилось табло с цифрами. Грабители остановились.

— Не зная кода, войти в хранилище невозможно, — улыбаясь, комментировал Игумен. — План ограбления прост. Я не думаю, что Дербень над ним долго колдовал. Меня другое поражает. Как он узнал код?

— Сам же говорил, с помощью сканера, — напомнил Синий.

— Херня собачья. Это мы в кино видели. Но даже в кино сканер подключают к каким-то проводам. С чего он будет считывать код? Тут все соединения скрыты за металлом. Монолит. К замку можно подобраться только с внутренней стороны.

— Хватит гадать. Набирай.

Кроме Игумена никто не знал кода. Он, как и галерейщик Баскаков, никому не доверял. Но настоящим лидером был Гаврилыч. Идея ограбления принадлежала ему.

Игумен набрал десять цифр. Табло погасло. Он начал поворачивать штурвал вправо, штыри стали выдвигаться из стены, стягиваясь к центру. Штурвал не дошел до конца, его заклинило. Вновь зажглось табло. Игумен опять набрал комбинацию цифр, но число получилось другим. Теперь штурвал завертелся сам, штыри вышли из пазов, и дверь начала медленно открываться. Все наблюдали за волшебством, происходящим у них на глазах. Дверь открылась, и в хранилище зажегся свет. Квадратная комната походила на зал.

— В чертежах она меньше, чем в действительности, — озираясь, сказал Гаврилыч.

Прямо перед ними у дальней стены стояли стеллажи, слева и справа, выдвижные консоли с картинами, похожие на книжные полки. В каждой консоли висело по пять-шесть картин, многие пустовали. У ближней стены стояли пустые дорогие рамы из золоченого багета. В углу справа — небольшой сейф.

Игумен подошел к стеллажам, прикрытыми занавесками, раздернул их. На полках лежали деньги, множество пачек, перетянутых банковскими лентами. Послышались возгласы восторга.