Когда он бодрствовал, его допрашивали в полиции. Он снова и снова рассказывал об одном и том же. Картонная подставка под бокалы с рекламой «Кампари» с телефонным номером, Горм, две встречи с проститутками, сауна, камера пыток в подвале, полная всяких железяк и пятен крови… И вот теперь она. Но нет, опять начинать сначала: с «Кампари»? Вы уверены, что встречались с ним именно в сауне? Откуда вы знаете Горма? Они задавали одни и те же вопросы тысячу раз. Он был уже близок к сумасшествию. В какой-то момент ему стало казаться, что он и сам является подозреваемым.

Когда его в конце концов отпустили, Йоахим узнал, что Елену арестовали. Из-за этого ему стало еще хуже.

Он лежал в своей маленькой квартире, а у него перед глазами все время находился труп, лежащий на дне той печи. И он испытывал к ней что-то вроде… печали. Да, печали. Он ее совершенно не знал, эту Луизу Андерсен. Но по мере того как он сидел в своей маленькой квартире, попивая дешевое винишко, он терял способность отличить одну Луизу Андерсен от другой. Елена и Луиза. Для него это была одна и та же женщина. Точно, как и женщина, которую он нашел мертвой, могла оказаться Еленой.

Может быть, поэтому он сейчас кричит? Поэтому он так настаивает на встрече с Еленой. Поскольку хочет быть уверенным, что она жива. Что его Елена все так же дышит, ее кожа и запах остались невредимы.

— Мне звонили утром, — говорит Йоахим, стараясь сохранять спокойствие. — Сперлинг или как его зовут. Он сказал, чтобы я сразу же пришел.

Он снова думает о Елене, представляет себе, как она сидит одна, несчастная, запуганная, как она обрадуется, когда увидит его. Он хочет помочь ей. Он знает, что она этого не делала. Он сейчас нужен ей.

Но полицейский за стойкой не поддается на уговоры. Он даже не смотрит на Йоахима: полностью поглощен монитором, стоящим перед ним. Дает понять, что разговор закончен, и старается игнорировать посетителя.

Йоахим по-прежнему стоит на месте. Внезапно он начинает орать. Вся его печаль, злость, страх и вина выливаются в этом вопле. Все вокруг испуганно смотрят на него. Охранник в форме, стоявший у двери, бежит к нему.

— Нет!!!

Охранник заламывает ему обе руки за спину, укладывает на пол. Но ему уже все безразлично, у него появился новый план. Он тоже должен сесть за решетку — это единственный шанс оказаться поближе к ней. Может быть, его камера будет рядом с той, где сидит она? Тогда они смогут разговаривать через стену, как это показывают в американских фильмах о тюрьмах.

— Отпустите его.

Йоахим поднимает голову. Властный мужчина с серыми усами… этот цвет говорит о серьезности. Это один из тех, кто допрашивал Йоахима в Копенгагене.

— Это я позвонил ему, чтобы он приехал, — говорит Сперлинг и кладет руку на плечо одного из полицейских.

* * *

Сперлинг идет поспешным шагом по коридору, Йоахим следует за ним. Они переходят из одного коридора в другой, проходят через несколько бронированных дверей, пока в конце концов не оказываются в месте ее заключения. Сперлинг поворачивается к нему.

— Сейчас я дам вам несколько минут побыть с ней наедине, окей? Но после этого я бы хотел снова поговорить с вами. Что-то в этом не так, и я надеюсь, что вы найдете к ней подход, чтобы заставить ее говорить.

Йоахим кивает. Он видит, как открывается дверь. Его нетерпение возрастает. Наконец-то. Эта утрата, которая разбила его сердце… Наконец-то он ее увидит снова. Дверь уже открылась. Он заходит и тут же останавливается как вкопанный.

Елена лежит на полу. Ее лицо повернуто вниз, длинные светлые волосы спадают на пол по обе стороны шеи, пряча лицо под собой. Одна рука завернута за голову, другая согнута и лежит под ее телом, ноги поджаты, как у зародыша.

— Елена?

Он становится на колени, кладет руку ей на плечо, осторожно поворачивает, чтобы увидеть ее лицо. Оно бледное до холодности. Он приподнимает и кладет ее голову себе на колени. В ее поникшем, тяжелом теле нет признаков жизни.

— Елена… Помогите! — кричит он и слышит, как Сперлинг заходит в камеру.

— Что здесь происходит?

— Она не дышит! — вопит Йоахим надломленным голосом.

Он склоняется над ее лицом, приставляет ухо ко рту. Ничего: движения воздуха нет. Сперлинг спокоен. Он прикладывает два пальца к ее запястью, сидит какое-то время, пытаясь нащупать пульс. Потом быстро поднимается и выбегает в коридор, зовя на помощь.

Йоахим кладет безжизненное тело Елены на пол и становится на колени возле нее. Она не может умереть, не должна. Эта фраза звенит, повторяясь, в его мозгу. Он наклоняется к ней снова, припадает ко рту и пытается сделать ей искусственное дыхание. Потом выпрямляется, находит нужное место на ее грудной клетке, равномерно сильно нажимает пять раз (он считает), снова пытается вдохнуть в нее воздух, нажимает, вдыхает, нажимает, вдыхает. Безрезультатно. Тело так и лежит перед ним.

Его любимая сияющая Луиза. Елена. Луиза. Елена. Она не должна умереть. Та настоящая Луиза умерла, этого достаточно. Елена не должна умереть, не должна исчезнуть! Он вдыхает в нее воздух. Вдыхает всю жизнь, которая в нем есть, свою надежду, свою любовь…

Сзади его хватают сильные руки и оттаскивают в сторону, еще чьи-то руки тянутся над ним к Елене. Руки в белом халате, носилки. Йоахима отталкивают подальше.

Он кричит, сопротивляется. Во всем этом виноват он. Он нашел труп Луизы, и он же убил Елену. Это все его вина, он должен был отпустить Елену, оставить в покое.

Он видит, как вялое, безжизненное тело дергается неестественным образом вверх-вниз всякий раз, как они пропускают через него разряд тока. Ее кладут на носилки. Два санитара скорой помощи молча бегут мимо него с серьезными лицами. Носилки скрываются где-то в конце коридора. Йоахим опускается на пол, ноги его уже не держат. Елены больше нет.

Йоахиму не разрешают ехать в машине скорой помощи. Дверца захлопывается, а сирена еще долго звучит в его ушах даже после того, как скорая уехала.

Он снова в такси, держится за ручку дверцы на протяжении всей поездки в госпиталь, а приехав, нетерпеливо протягивает таксисту карту «Виза» для оплаты.

Выйдя из такси, он бросается к главному входу и останавливается перед первым же попавшимся ему на глаза человеком в белом халате. Где приемное отделение скорой помощи? Как это называется, травмпункт?

Медсестра пытается успокоить Йоахима, кладет ему руку на плечо: она уже привыкла к тому, что сюда врываются мужья и жены, родители, братья и сестры — все те, кто может потерять своего близкого. Этот госпиталь является святилищем для тех, кто теряет близких.

Если человеку повезло, думает Йоахим, забегая в лифт и изо всех сил давя на кнопку, он не теряет здесь ничего существенного. Аппендикс, опухоль. Так же должно быть и с Еленой. Вероятно, у нее просто приостановилось сердцебиение, вероятно, задержка дыхания, но ненадолго. Ненадолго, шепчет он и снова давит на кнопку. Он понимает, что быстрее не будет, но ждать не в состоянии, опять давит еще и еще раз, пока створки дверей наконец не начинают сходиться. Йоахим смотрит на свои обкусанные ногти. Он снова вспоминает увиденное, к нему возвращаются ужасные сцены. Следы крови, пол в камере пыток.