– У нас для тебя тоже.

– Вы где сейчас?

– У дома Паршавина.

– В Рябово?

– Нет. В городе. На Мойке.

– Ага! Понял! А что вы там делаете?

– Караулим нашу Лебедеву.

– А она что там делает? – изумился следователь. – Зачем вы ее туда приволокли?

– Мы? Приволокли? Скажешь тоже! Приволочешь ее! Сама притопала! Только пришла она не к Паршавину, а к его домработнице – тете Люсе.

– Помню такую, – отреагировал следователь. – Главная свидетельница по делу об убийстве. И что? Лебедева и она – подруги? Так выходит?

– Во всяком случае, они близкие приятельницы и хорошо друг друга знают. А как твой начальник?

– Потрясающе, – произнес следователь.

– Ругал тебя?

– Он передал мне материалы одного старого дела. Увидите его, закачаетесь! Ну все! Не могу сейчас разговаривать. Мчусь! Лечу! У меня для вас потрясающие новости.

– Да что за новости-то? Хоть намекни!

– Потом, потом. Но думаю, что сегодня вечером все должно так или иначе, но решиться.

И, сделав это в высшей степени обнадеживающее замечание, следователь отключился.

Ждать его пришлось довольно долго. Следователь пробирался по городским пробкам. Все это время друзья несли поочередную вахту возле квартиры домработницы тети Люси. Но ничего полезного так и не узнали. Из двери ее квартиры никто не выходил, и внутрь тоже никто не входил.

Следователь появился на своем «Опеле», когда друзья уже начали подумывать, а не случилось ли чего неладного в квартире тети Люси. Вдруг Лебедева ее пристукнула? Или наоборот? О чем можно разговаривать целых два часа?

Приехав, следователь не стал тянуть кота за хвост, а сразу же приступил к делу:

– Из наших архивов было поднято дело об ограблении инкассатора, который возил деньги на торфяные разработки, ведущиеся возле поселка Рябово.

– Ну да. Мы помним.

– Также были подняты дела об убийстве Матрены и Николая Паршавиных.

– И эти дела мы помним. Бабушка нам рассказывала.

– Так вот, верно то, что преступникам в тот раз удалось скрыться. Но инкассатор, который чудом остался жив, сумел дать показания о них и описать их внешность.

– Но они же были в масках!

– Вернее, в черных чулках с прорезями для глаз. Лиц он их, конечно же, не рассмотрел. Но зато сказал, что один из них, тот самый, в которого он попал из своего табельного оружия, хромал.

И, говоря это, следователь внимательно посмотрел на Ритку.

– Ой! – побледнела та. – Папа! Мой папа тоже прихрамывал! Мама рассказывала, что это было следствием давней травмы. В обычной жизни эта хромота была почти не заметна. Но когда папа уставал, или на его больную ногу приходилось слишком сильное напряжение, старая травма начинала ныть. И папа прихрамывал.

– Я запомнил этот твой рассказ, – кивнул следователь. – И когда, почти сразу же после него, ознакомившись с уголовным делом об ограблении инкассатора на торфяниках, сопоставил некоторые факты, например, число нападавших – трое, а также хромоту одного из них, я пришел к шокирующему выводу…

– Мой папа участвовал в ограблении, – прошептала Ритка. – Его ранили, и он погиб.

– Погиб. Думаю, что он действительно погиб. Но от выстрела ли инкассатора или от чего-то другого, вот в чем вопрос. Инкассатор утверждает, что пуля угодила в руку или в плечо преступника.

– И что же?

– От такой раны твой отец вряд ли умер бы.

– Но куда же он в таком случае делся?

– Этого я не могу тебе сказать. Я говорю это, учитывая то обстоятельство, что мы знаем точно только о судьбе двух из трех друзей, а именно – Паршавина и некоего Вольдемара. Паршавин тогда уцелел и даже не просто уцелел, а разбогател и перебрался в Питер под чужой фамилией. Вольдемар тоже не пропал. А вот твой отец, Рита… Про него мы ничего не знаем точно. Но все же могу сделать кое-какие предположения.

– И какие же? Кто убил Матрену? И кто был тот убитый мужчина, изуродованное тело которого нашли рядом с Матреной?

– Свидетели опознали в нем Паршавина по табельному номеру на его спецовке. Не понимаю, почему работавший в то время над делом следователь удовольствовался одним этим. Ведь ясно же, что спецовку могли надеть и на другого человека. Отсутствие конечностей тоже о многом говорит. Наверняка тот, кто устроил эту инсценировку, не хотел, чтобы по отпечаткам пальцев было выяснено, кем на самом деле является убитый. А также… А также тот человек мог не хотеть, чтобы огнестрельная рана на руке убитого вызвала ненужные вопросы.

– Значит, на болоте нашли моего отца? – дрожащим голосом спросила Ритка. – Паршавин выдал его тело за свое собственное? Да? Так выходит?

Но что было ответить ей друзьям? Они пока что ничего толком не знали. И слова следователя были всего лишь предположениями. Никто из друзей не мог точно сказать, что произошло в тот далекий летний день восемьдесят первого года на торфяных болотах поселка Рябово.

– А пока займемся нашими кумушками. Говоришь, они до сих пор сидят и разговаривают?

– Да.

– Пора и нам вмешаться в этот разговор!

И с этими словами следователь решительно направился к квартире тети Люси. Сначала на звонок долго никто не открывал. Потом послышались осторожные шаги и раздался голос тети Люси.

– Кто там?

– Следователь Рассохин! Откройте, мы знакомы.

Дверь даже и не подумала отвориться.

– Что вам нужно?

– Хочу поговорить с вами.

– Я уже все вам рассказала.

– По ходу расследования возникли новые дополнительные вопросы.

Тетя Люся помолчала, а потом поспешно произнесла:

– Уходите! Я не могу сейчас с вами разговаривать! Я… Я – нездорова!

– Уверяю, я не отниму у вас много времени.

– Нет, нет. Я не могу сейчас. Уходите!

– Но я все равно не уйду. Как вы не понимаете? Совершено убийство. И я обязан его расследовать.

Видимо, тетя Люся пришла к какому-то решению.

– Ну хорошо, – произнесла она. – Тогда подождите. Я оденусь.

И, по-прежнему не открывая дверь, куда-то ушла. Следователь поднял большой палец, показывая друзьям, что все идет отлично. Однако ждать тетю Люсю ему пришлось долго. То ли она в самом деле переодевалась, то ли прятала свою гостью. Во всяком случае, когда следователь вошел в квартиру, в комнате тети Люси никого не было. Но сама главная свидетельница держалась очень нервозно. Можно сказать, тряслась как осиновый лист. Следователь задал ей несколько незначительных вопросов, получил на них ответы и, поблагодарив, ушел.