Северин, Анна, Кристиан и даже Марк уже внутри. При взгляде на последнего я замираю, позволяя двери самой захлопнуться за моей спиной. Всю левую скулу и челюсть покрывает свежий синяк, губа разбита, но он всё равно сдавленно усмехается под моим удивлённым взглядом, а потом морщится от того, что рана на губе вновь трескается.

– Вот что происходит, если встать между твоей Марой на лошади и выходом, – показывает он пальцем на своё лицо.

Моя Мара. В груди помимо страха разливается тепло.

– Это последствия копыт?

– Это последствия кулака и локтя.

– Тогда жить будешь, – фыркаю я.

Северин сидит за столом и молча читает своё письмо, его челюсть всё больше напрягается, а желваки начинают ходить. Кристиан вытащил брата из кровати, рубашка последнего едва заправлена в штаны, а волосы небрежно торчат в разные стороны. Анна прибежала в одном халате, запахнутом на ночной сорочке, её тёмные волосы также спутаны. В отличие от мужа, наша королева прикрывает рукой рот и в глазах стоят слёзы, но взгляд такой злой, что я не могу понять, плачет она от горя или от ярости.

– Ты умираешь? – холодно бросает брат, дочитывая письмо. – Я уже приходил к тебе с вопросами когда-то, но ты сказал, что всё в порядке. А ТЕПЕРЬ ТЫ УМИРАЕШЬ?!

Северин впервые повышает на меня голос. Да не просто повышает, а почти угрожающе рычит, привставая со стула, упирается ладонью в столешницу и теряет всякое терпение. У меня нет возможности больше скрывать правду.

– Да.

Младший брат хмурит нос, раздражаясь от моего сухого объяснения.

– Я не должен был поднимать Агату, но это был единственный шанс. Я думал, что у меня есть время найти другого Морока, но тут нападение и её травмы. Потом чёртов Рахманов с его войной, и всё это ослабляет меня, время уходит. Я не могу разорвать нашу связь, потому что от этого её тело может рассыпаться, тогда мы никогда её не вернём.

Я говорю сбивчиво, пытаясь ухватить главное, ответить на самые важные вопросы, что могут родиться у него и Анны в головах.

– Ты можешь заставить её вернуться? Внушить? – спрашивает Анна.

– Сейчас нет. Она уже слишком далеко, я её едва чувствую. Ощущаю только направление, куда она ушла.

Бросаю короткий взгляд на оранжевое солнце, оно поднялось наполовину.

– Пора отправляться, мне несказанно повезёт, если я успею схватить её раньше, чем она доберётся до Даниила.

– АЛЕКСАНДР! – кричит на меня Северин.

Я стремительно разворачиваюсь, чтобы выйти, но Кристиан грубо хватает меня за броню на плечах и практически бросает на стул. Я поднимаю на него растерянный взгляд.

– ТЫ ПОТРАТИШЬ ТРЕКЛЯТЫЕ ДЕСЯТЬ МИНУТ, ЧТОБЫ ОБЪЯСНИТЬ ВСЁ БРАТУ!

Угрожающий голос Кристиана прокатывается по комнате, и мы все замолкаем, вспоминая, что он наш дядя, по-честному ещё и Морок, а разница в возрасте так вообще почти пятьдесят лет.

– Северин, возможно, теряет брата, так что ПРОЯВИ УВАЖЕНИЕ И ДАЙ ЕМУ САМОМУ ВЫБРАТЬ, ОТПУСТИТЬ ТЕБЯ ИЛИ НЕТ!

Я перевожу взгляд на младшего брата, понимая, перед каким тяжелым выбором его поставил. Хотя Кристиан прав. Я даже не дал ему выбора. Не дал возможности смириться, принять мои мотивы и решить: хочет он запереть меня, позволяя Агате умереть, или он отпустит меня, понимая, что мы можем больше никогда не увидеться.

Я выдыхаю, успокаиваясь, и прошу Северина и Анну присесть. Как и сказал дядя, я трачу десять минут, чтобы как можно подробнее рассказать о связи Морока и Мары. Рассказать, как всё работает и почему всё так получилось, говорю, что хоть Кристиан и знал, но не мог рассказать из-за обещания мне. Я вижу, насколько им обоим больно и нелегко слышать, что всё это время я скрывал так много. Несколько раз они задают вопросы, но в целом напряженно молчат, а я боюсь. Боюсь, как бы Северин не выбрал меня запереть, лишь бы спасти. Пойду ли я против мольбы младшего братишки, если он попросит меня остаться?

– Ты позволишь мне идти?

Я старше и не должен о таком спрашивать, но дядя прав. Он должен сделать этот выбор. Анна сжимает кулак Северина. Ей тяжело, но Агата точно умрет, если умру и я, а это будет скоро, не оборви я нашу связь. Но Северину сложнее, у него в руках огромная возможность спасти хотя бы меня, пожертвовав Агатой.

– Иди.

Мой брат поднимается на ноги и, несмотря на весь его растрёпанный вид и молодой возраст, в нём больше величия, чем в любом другом короле. Он восстановит Серат и без меня, я в этом уверен.

Поднимаюсь, чтобы уйти.

– С дядей и Тенями ты отправишься первым, а я выйду с конницей через полчаса после тебя.

Я резко оборачиваю обратно к брату.

– Северин! Ты должен остаться в безопасности!

– Это не обсуждается, Александр! Сейчас я тебе не брат. Я твой король! То, что я даю тебе фору двигаться первым без основной армии, это уже больше, чем я могу себе позволить.

Анна поднимается рядом с мужем.

– Поторопись, Александр! Не дай ей добраться до Даниила.

Я мешкаю только несколько секунд, киваю им и выхожу.

Я делю Теней на две группы. Двадцать во главе с Марком я оставляю для защиты Северина. Остальных моих Теней поведёт Павел, а я и Кристиан, если что, уйдём вперёд, первыми клином войдём во вражеский лагерь, если понадобится. По их лицам понимаю, что никому не нравится мой дерьмовый план, но я их не спрашиваю. Я всё равно умираю, поэтому нет смысла отсиживаться в безопасности, а Кристиан – Морок и у него сил побольше, чем у любого из Теней.

Когда мы без остановки скачем на север, я благодарен Кристиану за каждую жестокую тренировку, которую так ненавидел. И рад, что сам тренировал своих Теней едва ли легче, чем делал это мой наставник. Только эта выдержка позволяет моему отряду не сбавлять темпа и не отставать от нас с дядей, а мне помогает удержаться в седле на средней скорости, которую мы держим, чтобы не загнать лошадей. Возвращается головная боль, а слабость увеличивается. Сердце бьётся быстрее обычного, невпопад, и, кажется, у меня поднимается температура, добавляя головокружения, тело сотрясается от озноба. Но я опускаю маску на лицо, скрывая бледность и испарину на лбу.

Эти часы в седле дают мне слишком много времени наедине со своими мыслями, и я вспоминаю, как увидел Агату в первый раз. Вспоминаю, как при мне её выкопали из земли. Тело Анны мы достали из каменного гроба, мёртвая девушка была закутана в алый плащ и когда-то белую ткань, которая почти разложилась. Но Агату…

Её заперли в два гроба, вложенных друг в друга. Внешний – деревянный с металлическим каркасом, а второй был полностью обит металлическими пластинами. Люди знали, что дерево разлагается достаточно быстро, поэтому от внешнего сохранился лишь каркас да остатки трухлявых досок. Второй же, хоть проржавел, но продолжал хранить тело Мары. Но и этого было мало, для верности он был обмотан толстыми, к тому времени проржавевшими цепями. И если каменный гроб Анны находился в склепе, то Агату закопали на много метров вниз.