Однако альтернатива также пришла ему в голову – он просто убегает от проблемы, с которой не способен совладать. Потому что, когда он сбежал по лестнице в ночную тьму, выяснилось, что туман в его голове и не думал рассеиваться. Гарет шел пешком, поскольку ноги были единственными органами его тела, которые сохраняли способность ему подчиняться.

У него заняло некоторое время, чтобы осознать, что не спертый воздух притона виновен в его состоянии. Рассуждая рационально, Гарет прекрасно понимал, как поступить в этой ситуации. Умыть руки и оставить попытки привести своего кузена в чувство. Изыскать какой-нибудь другой способ спасти его имения и состояние от неминуемого разорения. Нет, дело было вовсе не в способности разумно мыслить – рассудком он прекрасно понимал, как следует поступить. Лишь его сердце было в смятении.

Его воротник полностью промок от дождя. Лондон обрушивал мерзкий дождь на любого, осмелившегося выбраться на улицу ночью. Неужели прошло всего несколько недель с тех пор, как он впервые поцеловал Дженни?

Если бы только он никогда не вмешивался в это дело. Если бы он позволил продолжаться этим странным отношениям между Недом и Дженни.

Но нет. Он вмешался в них, уверенный, что поступает правильно. И он выиграл. Он победил Неда и доказал, что мадам Эсмеральда обманщица.

Черт возьми. Дженни была права в тот день, когда устроила ему разнос у модистки. Он не понимал, что может произойти. Он расколол Неда на куски, как она тогда его и предупреждала.

Гарет сжал руки в кулаки, словно отрицая свои собственные мысли. Нет. Он доведет дело до конца, он добьется того, чтобы все было правильным. Он – маркиз Блейкли, и его превосходство не может быть напрасным.

Он подумал о Дженни. Как он сможет признаться ей в лицо, что он наделал? Кроме того, разумно решил Гарет, уже поздно, и она вряд ли захочет его видеть. Он мог лишь надеяться, что ее утро окажется более благоприятным, чем его вечер.

* * *

Даже если не принимать во внимание отсутствие Гарета прошлой ночью, первая же утренняя встреча вовсе не добавила ей радости.

– У меня нет денег. – Произнеся эти ужасные слова, она в оцепенении сжала руки.

Недовольная морщина прорезала лоб ее домовладельца.

– Что значит, у вас их нет? У вас всегда была арендная плата, и всегда вовремя. Значит, завтра, да?

Конечно, она всегда платила вовремя. Она всегда была мадам Эсмеральдой, окруженной внимательными, щедрыми клиентами и защищенной солидным по ее меркам банковским капиталом. Мадам Эсмеральда была той прочной скалой, тем камнем, на котором она построила свой мир. А теперь мадам Эсмеральда рассыпалась в прах, как то тряпье в камине, и завтра она по-прежнему будет всего лишь Дженни Кибл.

А у Дженни Кибл есть только неполных три фунта, при том что квартирная плата составляет шесть. Даже если ей удастся наскрести денег и заплатить хозяину, как она будет жить? Да, у нее будет прекрасное и удобное жилье, но ей же надо и чем-то питаться. Кроме того, ей следует быть бережливой, пока она не придумает новый план. Будучи мадам Эсмеральдой, она нуждалась в просторном жилье. Ей нужна была специальная комната, магический кабинет, отделенный от жилой площади. Коммерческая необходимость – ложь, сообщаемая ею клиентами в этой тщательно продуманной таинственной атмосфере, – того требовала.

Но теперь ей больше не нужно просторное жилище, и она не могла позволить себе такую цену.

Если она решит остаться в Лондоне, ей придется перебраться в более доступное по цене жилище. При мысли об этом Дженни глубоко вздохнула. Если она останется в Лондоне?

– Что, если я заплачу вам за неделю? – спросила она, отчаявшись принять решение.

– Я не сдаю жилье по неделям. В этом нет выгоды – недельные съемщики приходят и портят мои прекрасные стены, да, именно так, они поступают именно так.

– Я заплачу вам за неделю целый фунт, – произнесла со вздохом Дженни.

Искра интереса зажглась в его совиных глазках.

– Фунт, – задумчиво, словно смакуя, произнес он. Его губы бесшумно задвигались, будто он высчитывал с точностью до пенса, сколько она предлагает переплатить. – И вы внесете всю квартирную плату целиком на следующей неделе, да, да. Я, так и быть, сделаю для вас исключение на этот раз, потому что мы знаем друг друга уже много лет, да. Но только один раз.

Он еще раз покачал головой и взял ее деньги.

Если я останусь здесь. Экономия требовала, чтобы она подыскала себе другое место для жилья. Почему же ей так претит даже сама мысль об этом? Дженни вздохнула и, закрыв дверь, вошла в дальнюю комнату. Она открыла стоящий там старенький деревянный комод.

То самое платье в кремово-красную полоску, которое Гарет однажды заставил ее надеть, лежало на месте, аккуратно завернутое в бумагу. На ощупь оно казалось тоньше любой одежды, бывшей у ней до сих пор. Сколько она могла бы за него выручить? Десять фунтов? Пятнадцать? Она не представляла, сколько стоит подобное платье, поскольку никогда не покупала для себя такую одежду.

Пятнадцать фунтов. Она сможет продержаться на эти деньги целый год, если снимет койку в дешевой гостинице. Однако, даже не учитывая того факта, что ей будет там невесело или некомфортно, она должна была заставить себя признать очевидную истину. Если она и остается в Лондоне, то только по одной причине. Из-за Гарета.

А Гарета уж точно не будет, когда она переберется в одну из тех ночлежек, где сможет себе позволить жить на пятнадцать фунтов в год. С тем же успехом она могла бы отправиться и в Марокко. Его изысканная натура едва выносила вид этих комнат, какими бы чистыми и ухоженными они ни были. Так называемая гостиница, а скорее ночлежка, населенная тараканами и вшами, приглянется ему еще менее, чем ей. Что же касается попыток найти гостиницу, владельцы которой позволят посещения джентльменов… Нет, не было вообще никакой надежды получить приличное жилье.

Нет. Пятнадцать фунтов, которые она получит за проданное платье, могут быть лишь временным решением. Оплата этого жилья за три месяца. Пятнадцать фунтов дадут ей время и возможность расследовать пропажу в банке, поразмыслить, что можно сделать, чтобы спасти ее сбережения. Она сможет тщательно обдумать представляющиеся возможности, взвесить все за и против. Добиться каких-нибудь результатов, побороть панику. Этого должно хватить на три летних месяца. Три месяца его прикосновений… Будучи предельно откровенной с самой собой, она не могла ожидать большего. Навозные жуки – не собаки.

И в конечном итоге у нее останется еще достаточно денег, чтобы уехать из Лондона, если она решит так поступить.

Это было совсем не то, на что она надеялась в своих тайных мечтах. Но в этом заключалась и причина того, что она держала эти глупые желания втайне.

* * *

Шел четвертый день драгоценной недели Дженни. Две ночи его прикосновений, четыре дня скитаний по городу. Чтений объявлений. Попыток найти хоть какую-нибудь возможность будущего.