– И никто не задавал вопросов, что же это за враг?

– Задавали. Но скоро поверили, что никто не сможет на них ответить. Это только убедило их в том, насколько велика была опасность, которой удалось избежать. Мы получили новых братьев и сестер в лице перерожденных. А своего брата мы с Талли потеряли навсегда.

– Вы сказали, что у ее величества… – Беата запнулась, поняв, как неуместно звучат сейчас всякие титулы, – у вашей сестры не осталось силы. Она истратила ее на то, чтобы стереть память своему народу?

– Нет. Изменение памяти не отобрало всего. Силу сестра истратила на то, чтобы исправить совершенное Тэрианом и вернуть пустошам жизнь. Ей это удалось. Теперь там снова текут реки и цветут цветы. Но вернуть тем землям магию она не смогла.

– Вы говорили, что когда-то вашему брату удалось выйти.

– Да. И я говорил, что это совсем другая история. Легенда о Велерине и Повелителе Времени. Возможно, вы даже слышали ее. Слышали, я по вам вижу. А значит, не стану повторяться – она почти полностью правдива. Рина восстановила разрушенную защиту и вновь заперла Тэри в его Башне силой своей крови. Она могла бы убить его, но Талли не позволила. Она все еще любит его, хоть и понимает, что того Тэриана, каким он был когда-то, больше нет. А теперь… Чары демонов слабеют, и он получил возможность снова влиять на мир. А мы с Талли, как и прежде, чувствуем, когда он пытается изменить время. И если ему это удается, Черта сдвигается. Почти незаметно, на несколько шагов, но…

– Он пытается освободиться?

– Да. И это будет концом. Для всех. Теперь вы понимаете, почему я не интересуюсь политикой и войнами? Потому что есть вещи важнее мира между людьми и эльфами и страшнее, чем любая война.

– Вы ищете способы…

– Убить своего брата? Точнее, того, кто когда-то им был? Да. И я нашел. Я нашел того, кто сумеет войти в Башню, куда нам с сестрой нет хода, и доведет до конца то, что не сделала когда-то Рина…

Лестеллан столько веков держал все в себе, что теперь испытывал физическое облегчение, изливая душу перед этой еще утром незнакомой женщиной. Он открыл ей ложность людского толкования пророчества о кости. Насладился ее удивлением, когда Беата узнала, что уже несколько лет лично знакома с наследницей Велерины. Рассказал о том, как почти год назад они с Талли снова почувствовали колебания времени и решили, что нужно положить этому конец. Пусть сейчас Аэрталь отказывается от тех слов, пусть говорит, что не может желать зла брату, но ведь она сделала что-то, чтобы привлечь Галлу Ал-Хашер на Саатар. Позвала ее, использовала остатки дара, чтобы внушить какие-то мысли, которые должны были заставить чародейку прийти в пустоши. А он, Лест, позаботился о том, чтобы ее привели к Башне. Возможно, окольными путями, но ее уже ведут.

– Но почему не сказать ей? Я знаю Галлу, она не отказала бы, если бы могла…

– А я не знаю Галлу. Я знаю о Галле. Человек, чья жизнь имеет видимый предел. Она станет рисковать ею из-за того, что когда-нибудь, возможно, тогда, когда даже могилы ее правнуков будут забыты, мир умрет? Я же не сказал, что это случится завтра? А вы, люди, живете лишь настоящим и не думаете о том, что оставите грядущим поколениям.

– Неправда! Если вы так уверены в этом, зачем рассказали все мне, человеку? Зачем?

– Вы мне понравились, – признался он. – Мне показалось, что вы сумеете понять. Трудно столько времени молчать, иногда хочется выговориться. Но предлагаю закончить этот разговор и вернуться к прерванной теме.

– Вы думаете, после всего услышанного я смогу…

– Сможете. Выпейте вина, не зря же я достал его.

Лест наполнил бокалы и подал один из них Беате.

– Попробуйте. Оно годится не только на поливку орхидей.

Он подождал, пока она сделает глоток и замрет, прикрыв веки. Отнес в потайной шкафчик бутылку и бокалы и вернулся к своей гостье.

– Так что же это за цветы? – спросила она, открывая глаза. – Вы начали что-то говорить про нектар.

– Да, его используют для изготовления одного интересного снадобья. Тот, кто попробовал его, забывает обо всем, что происходило в последние полчаса. При любой концентрации и в любых дозах – только полчаса. Но действует на всех без исключения, даже на магов.

– Не может быть, – заявила чародейка уверенно.

– Хотите проверить?

– О, нет! – рассмеялась она. – Да и вообще, меня мало занимают растения. Расскажите лучше о своей работе с пространством. Вы назвали это иллюзией, но тронный зал отнюдь не иллюзорен. Я была поражена, увидев такое великолепие.

– Ну, это совсем несложно. Если хотите, я мог бы даже показать. За этой дверью коридор, ведущий в мою спальню. Обычно мне хватает нескольких секунд, чтобы дойти туда, но могу сделать так, что мы доберемся только к утру.

– К утру? – В мгновение ока она снова превратилась в легкомысленную кокетку. – Столь долгое путешествие не входило в мои планы.

– В мои тоже, – усмехнулся в ответ эльф.

Золотистый луч скользнул по подушке, по рассыпавшимся по ней медовым прядям, коснулся прикрытых век спящей, и Лестеллан осторожно выбрался из постели, чтобы поправить неплотно задернутые шторы, но не успел. Маленький вестник наступившего утра добился своего: женщина поморщилась, отвернулась от окна и открыла глаза. Огляделась и улыбнулась, заметив стоящего у окна эльфа.

– Завтра это будет в моем досье? – спросила она, сладко потягиваясь.

– Тебе бы это польстило? Тогда могу устроить.

Беата промурлыкала что-то себе под нос, а Лест, поняв, что спать она уже не собирается, раздвинул шторы и распахнул окно в сад, впуская в комнату солнечный свет и птичье пение.

– Меня окружают эльфы, – улыбнулась женщина. – Даже не знаю, который из них нравится мне больше. Наверное, все же тот, который одет.

Мужчина не сразу понял шутку, но после заметил, что она смотрит на портрет в неглубокой нише, тот, который не могла заметить ночью. На нем в полный рост был изображен он сам, в торжественном наряде из черного и белого шелка, с волосами, переплетенными серебряными лентами, и с обнаженной саблей в руках.

– Конечно же тот получше, – поддержал он, присаживаясь на постель. – Он ведь еще на пару тысяч лет моложе.

– Пара тысяч? Этот портрет такой старый?

– Я еще старее.

– Я не об этом. – Беата встала, завернувшись в покрывало, и подошла к портрету. – Выглядит так, будто нарисовано вчера. Краски не выцвели, холст в безупречном состоянии.

– Ты же сама не захотела слушать о свойствах наших растений. Но если предпочитаешь одетых эльфов, это легко исправить. Где-то в шкафу должно быть то самое платье. Оно тоже неплохо сохранилось.

– А где-то в оружейной – тот самый меч?

– Это сэрро. Ее нет в оружейной. Уже нет. Отдал ее сво… Отдал. Но можно найти похожую.