Ребекка засмеялась и выпрямившись положила ему голову на грудь, с жадностью вдыхая запах здорового мужского тела.

Взявшись за подол сорочки, Кеннет легко стянул ее с тела Ребекки. Первым ее движением было прикрыть наготу руками, но, вспомнив о своем решении, она опустила руки, предоставив всю себя его взору.

Серые глаза Кеннета мерцали, как звезды на зимнем небе.

– Ты даже прекраснее, чем я ожидал, – сказал Кеннет, с восхищением глядя на нее.

Его руки стали ласкать ее тело, исследуя каждый изгиб, каждую ложбинку. Ребекка таяла от его прикосновений и желала лишь одного – чтобы он поскорее овладел ею.

Кеннет поднял ее на руки.

– Какая же ты легкая, – произнес он с удивлением. – Совсем как пушинка, и такая хрупкая.

– Хрупкая, но не ломкая, – смеясь, ответила Ребекка.

Ребекка привлекла его голову к себе и поцеловала. Она чувствовала его сильные руки на своем обнаженном теле, его взгляд, прикованный к ее груди. Как хорошо лежать в его объятиях, прижиматься к его сильному телу, чувствовать его запах!

Всего несколько шагов, и вот она уже на узкой кровати, застеленной грубым шерстяным одеялом, которым раньше укрывались слуги. Как приятно растянуться на его колючей поверхности и ждать, что сейчас произойдет самое восхитительное, что только может быть на этом свете!

– Я хочу увидеть тебя всего, – сказала Ребекка. – Ну пожалуйста.

Немного поколебавшись, Кеннет расстегнул бриджи и молча разделся. Теперь он стоял перед ней голый, и Ребекка с интересом рассматривала его. Сильный, мускулистый. Молодой греческий бог, спустившийся с небес на землю! Подавив в себе неуверенность, вызванную тем, что она может не соответствовать такому совершенству, Ребекка продолжала с пристрастием изучать каждую частичку этого восхитительного мужского тела.

Кенцет сел нах край кровати и склонился над ней. Резкие черты его лица казались мягче при свете свечей, шрам был почти незаметен. Ребекка подняла руки и за плечи притянула Кеннета к себе. В ее глазах блеснули слезы.

– Ты передумала? – спросил он с нежностью.

– Это слезы радости. Ты так прекрасен. Так прекрасен.

Меньше всего Кеннет ожидал услышать, что он прекрасен.

– Я не заслуживаю такого признания, – ответил он, думая о том, что будет преступлением с его стороны подмять под себя такое хрупкое тело Ребекки. – Кто уж поистине прекрасен – так это ты.

Ребекка улыбнулась ему загадочной улыбкой Лилит. Он гордился своим портретом, но ему никогда до конца не понять ее.

– Ты создана для любви, – продолжал Кеннет. – Твое тело ласкает взор, руки, губы. – Захватив прядь ее волос, он прижался к ней щекой. – Твои чудесные волосы переливаются всеми оттенками золота и бронзы.

Кеннет спустил волосы ей на плечи, наслаждаясь контрастом прозрачности ее кожи и ярким буйством цвета ее волос. Его ладонь легла ей на грудь.

– Безупречная грудь: не слишком большая и не слишком маленькая. Как раз то, что надо. Твои соски как розовые бутоны.

Нагнув голову, он языком дотронулся до них, отчего по всему телу Ребекки разлился неутолимый огонь желания. Грудь ее трепетно вздымалась и опускалась; соски затвердели.

Губы Кеннета спустились к животу, нежно скользя по нему, в то время как его рука ласкала ее бедра. Ребекка извивалась под руками Кеннета, целиком отдаваясь его ласке, ее изящные руки сжимались в кулаки.

Цвет ее волос внизу живота был несколько темнее роскошных волос на голове. Кеннет положил руку на пушистый треугольник, затем лег рядом с ней и погрузил ее в жаркую, влажную глубину ее тела. Ребекка застонала, а его рука погружалась все глубже и глубже. Ему хотелось и продлить ее блаженство, и подготовить ее, чтобы она не испытала боли, но, прежде чем он сумел это сделать, Ребекка нашла рукой его твердую плоть и сжала ее, в то время как ее большой палец стал ласкать самое чувствительное место на теле мужчины. По телу Кеннета пробежала судорога.

– О Господи, Ребекка, я так не выдержу.

Сгорая от нетерпения, Кеннет лег на нее, стараясь руками сдержать тяжесть своего тела. Ее жаркая глубина была готова принять его, и он, испустив стон блаженства, сделал попытку войти в нее, но она вся сжалась и не впускала его. И тут он вспомнил, какая она маленькая. Ему надо действовать осторожно, помочь ей расслабиться. Он снова стал целовать Ребекку, и постепенно напряжение ее исчезло, и она растворилась в его ласках. Осторожно, дюйм за дюймом Кеннет продвигался вглубь. Постепенно его движения участились, пока не вошли в нужный ритм.

Глаза Ребекки закрылись, голова качалась из стороны в сторону, руки блуждали по его спине.

– Пожалуйста, Кеннет, пожалуйста, – шептала она.

Чувствуя приближение пика блаженства, Кеннет положил ей руки на лобок, помогая пальцами.

Ребекка пронзительно вскрикнула, и ее ногти впились ему в ягодицы.

И они вместе испытали райское блаженство, совершая призрачный полет и потеряв ощущение времени. Они оба стонали, и он входил в нее снова и снова, испытывая ни с чем не сравнимое наслаждение. Волна страсти, которой он раньше не знал, захлестнула их обоих и потащила за собой. И на гребне этой волны Кеннет понял, что для него нет никого дороже Ребекки.

Кровать была узкая, и, чтобы поместиться на ней вдвоем, Кеннет лег на бок, прижав Ребекку к себе. Ноги ее дрожали, все тело болело, как побитое камнями. Она спрятала лицо на плече Кеннета, упиваясь его близостью. Господи, помоги ей. Как было бы хорошо, если бы он всегда был рядом.

На улице шел дождь. «Как чудесно лежать в объятиях Кеннета и слушать шум дождя за окном», – думала Ребекка сквозь дрему.

Приподнявшись на локте, Кеннет поцеловал Ребекку в висок, и она, открыв глаза, посмотрела на него.

Какое у него красивое лицо! Даже Аполлон с его идеальными чертами не сможет сравниться с ним!

Заметив, что она смотрит на него, Кеннет убрал с ее лба прядь волос и улыбнулся.

– Мне придется сжечь портрет. Нет такого художника, который смог бы выразить на полотне всю твою прелесть.

– Только посмей, – сказала Ребекка, застенчиво улыбнувшись. – Портрет получился великолепный. Но не показывай его никому, особенно отцу.

Лицо Кеннета сразу омрачилось.

– На подносе бутылка вина и два стакана, – сказала Ребекка, жалея, что заговорила об отце, и желая подбодрить Кеннета.

– Великолепная мысль!

Кеннет начал подниматься, но вдруг замер и посмотрел на одеяло. Она проследила за его взглядом и увидела, что одеяло да и они оба были перепачканы кровью.

Кеннет посмотрел на нее полными ужаса глазами.

– Боже мой, так ты была девственница! Вот почему я никак не мог сразу войти в тебя.