Я пожала плечами:

– Ничего особенного. Я просто сообразила: человек, который проглотил чуть ли не сто капсул, должен был их непременно запивать. Ну, не пролезет в горло большое количество пилюль, так сказать, на сухую. А около кровати, где лежало тело, находилась только пустая упаковка снотворного, ни чашки, ни стакана, ни бутылки…

Внезапно мне показалось, что я сказала нечто важное. Ни чашки, ни стакана, ни бутылки… Почему эта фраза меня насторожила? Ни чашки, ни стакана, ни бутылки…

– Однако никто из членов бригады не подумал об этом, – продолжал Приходько.

Я покосилась на него.

– Это дело времени. До меня дошло сразу, а Коробок, Марта, Гри или Чеслав скумекали бы при просмотре фотографий места преступления.

– Но ты была первой, – настаивал Приходько. – Как догадалась?

– Понятия не имею, – призналась я. – Поглядела на тумбочку – внутри щелкнуло: что-то здесь не так. Потом – бац! – возник вопрос: где вода?

– Вот это и называется интуицией, – засмеялся шеф. – У тебя она гениальная. Чеслав советовал мне всегда прислушиваться, если ты восклицаешь: «Что-то здесь не так!» Он очень тебя ценил, уважал и говорил: «Повезло. Откопали Сергееву. Редкий случай – бриллиант на тротуаре. Удивительная одаренность от природы». Иногда, когда нам удавалось вместе поужинать, брат о тебе говорил. Чеслав очень закрытый человек, у него никогда не было любимчиков, но ты особенная.

Я пару раз моргнула, потом переспросила:

– Брат? В смысле… э… брат по оружию?

Приходько сел в кресло.

– Нет. У нас один отец, а матери разные.

Я чуть не свалилась на пол.

– Вы с Чеславом? Эти, ну, как их…

– Сводные братья, – уточнил Приходько.

– Но у вас разные фамилии! – воскликнула я.

Шеф оперся о стол локтем.

– Моя мама официально не оформляла брака, потому записала меня как Приходько. А отец не возражал, он был официально женат на Ядвиге, матери Чеслава. Я незаконнорожденный.

– Офигеть! – ляпнула я.

Шеф встал.

– Ядвига была уникальной женщиной. После смерти моей мамы она взяла в свой дом ребенка любовницы мужа и воспитывала, как родного. Чес намного старше, но он никогда меня не обижал. Я старался во всем брать с него пример. Пошли.

– Куда? – оторопело спросила я.

– Посмотришь на Лизу, – спокойно ответил босс, вставая. – Она сидит в переговорной. Оценишь внешний вид своей подчиненной.

С трудом переваривая услышанную новость про родство Чеслава и Приходько, я пошла за начальником в небольшую комнату, которая у нас примыкает к уютному помещению. Интерьер там напоминает не офис, а кабинет профессора университета: повсюду дубовые книжные шкафы, массивный стол, кресла, уютный диван, ковер, есть даже камин. Любой человек, очутившись в нашей переговорной, расслабляется. Он не знает, что здесь спрятаны камеры, транслирующие изображение на компьютеры в соседней крохотной комнатушке.

– Ну, и как она по виду? – поинтересовался Приходько.

Я воззрилась на экран и второй раз за сегодняшний день была потрясена:

– Марта! Карц!

В одном из кресел, положив стройную длинную ногу на другую, сидела симпатичная худенькая блондинка в ярко-красном узком платье. На шее у нее болтались бусы из жемчуга, на ногах были те самые сапожки-угги, которые я безуспешно пытаюсь найти в магазине, в ушах красавицы сверкали бриллиантовые серьги, на пальцах с безукоризненным маникюром – кольца, на полу у кресла небрежно валялась сумка. Благодаря Карц я теперь отлично умею определять стоимость шмоток с аксессуарами и сейчас поняла, сколько килограммов денег отдано за небольшую торбочку из кожи с цепочкой.

– Марта! – второй раз вырвалось из моей груди.

– Приглядись, – попросил Приходько.

Я перевела дух и внезапно поняла: незнакомка одета в стиле Карц, она из так называемых «гламурных девиц», или, как их называет пресса, «it girl». Вероятно, Лиза желанный гость на тусовках и разных светских мероприятиях. Сходство с Мартой ей придают цвет волос, прическа и макияж. Но новая сотрудница моложе Марты, и у нее не голубые, а карие глаза.

– Это не Карц, – выдохнула я. – И чем хороша девушка? По какой причине ее взяли в бригаду?

Приходько сказал:

– Правильный вопрос. Опыта нет. Придется тебе ее обучать. Но талант есть.

– Отлично, – кивнула я, – и какой?

Босс прищурился:

– Если у тебя появится желание поболтать в неформальной обстановке с кем угодно, только ей прикажи. Лизе понадобится максимум день, чтобы найти подход к этому человеку, устроить вам свидание и упросить его рассказать тебе о своих мечтах и планах.

– Ценное качество, – согласилась я. – Можно проверить Елизавету в действии?

– Пожалуйста, она вся твоя, – дурашливо поклонился шеф.

Я пошла к двери.

– Таня, – окликнул меня босс, и я обернулась.

– Почему ты никогда не называешь меня по имени? – внезапно спросил он.

– Тебе показалось, – быстро ответила я.

– Нет, – возразил Приходько. – Я подумал, может, ты забыла, что я Федор.

– У тебя возникли сомнения в остроте моей памяти? – поинтересовалась я. – Отлично знаю, как следует к тебе обращаться.

– Ну и как? – улыбнулся начальник.

– Босс, шеф, – ответила я, – ты отдаешь приказы, сотрудница подчиняется.

– Я похож на сатрапа? – помрачнел Приходько. – Да, я старший в бригаде, но никогда не давлю на вас с Димоном, всегда учитываю ваше мнение. И мне хочется придать нашим отношениям намек на теплоту. Ладно?

– Ладно, – пожала я плечами.

– Ладно, Федор, – поправил Приходько. – Ну хоть попытайся!

Я поджала губы, а потом сказала:

– Хорошо. Несмотря на то что мы находимся в офисе, поговорим, так сказать, неформально. Прости, но я не могу считать тебя своим другом.

– Почему? – тихо спросил Приходько. – Если ты до сих пор злишься на ситуацию с практикантом[24], то не я ее придумал.

– Дело в другом, – вздохнула я. – Друг – это друг. Доверительные отношения в один день не завязываются. Я ценю тебя как шефа, уважаю…

– …но не люблю, – довершил Приходько.

– При чем тут любовь! – рассердилась я. – Извини, если обижала тебя безличностными обращениями. С этой минуты, Федор, я очень постараюсь, чтобы… – Я перевела дух. – Очень постараюсь, чтобы… ну… в общем и целом… короче… Очень постараюсь, Федор.