– А нефиг было меня заставлять в композиторы идти. Я, может, на программиста хотел!

– Из тебя программист как из коровы стрекоза. Мозги из задницы вылазят за ненадобностью. А ведь Ираклий Валерьевич ни в чём тебе, неблагодарному, не отказывал, любил по-своему. А ты? На семью плевал. Сутками в игровых клубах, да в барах торчал. Отчима и в глаза, и за глаза хаешь, как изверга – над матерью твоей будто бы издевается. А проиграешься в прах – тут же к нему в ноги, и он все долги гасил.

– Кроме последнего! – вскипел Дима. – Я его сам отрабатывал!

– Наконец-то ручки запачкал трудом, барчук! И не попал бы в Сибирь, кабы не пригрозил Ираклию Валерьевичу заложить его с потрохами, если денег не даст.

– Неправда! Я не просил денег, и ни копейки у него не взял бы.

– Ага, как же. Пронюхал, паскуда, откуда денежки у шефа берутся на твои шалости. Вот и поплатился, шантажист хренов!

– Я не шантажировал, – Дима побледнел от ярости. – Сразу в милицию пошёл.

– Ещё и дурак. У шефа всё схвачено, идиот наивный. Вот за то ты в Сибирь и загремел – за язык болтливый.

– Так отчим всё знал?

– А как же! Он – да не знал? При мне с братками договаривался, чтобы поучили сволочонка уму-разуму.

– Сам он сволочь! Гад!

Что-то надоело мне это вечное сравнение с гадами. Гадюки чисты и невинны по сравнению с людьми. Когда я услышал истину, родившуюся при очной ставке людей, мне стало совсем грустно: и вот такое человечество сделало змей символом обмана и двуличия! Насчёт двуличия они ошиблись – мы вообще многолики. А вот насчёт лжи двуногие переплюнули всех, живущих и под солнцем, и под землёй.

– Ближе к делу, – прервал дед ссору. – Люди в «форде» были от Диминого отчима?

Пленник сник. Рассказал, что Ираклий Валерьевич сейчас за границу уехал вместе с женой – чтобы она поменьше о сыне спрашивала. И, разумеется, хозяин не был в курсе нападения на особняк. Бандиты, когда студент сбежал, опасались его отчима – большие деньги он дал, чтобы пасынка подольше в тайге подержали. Потому они охранника и подкупили, чтобы сообщил им, когда беглец дома объявится, и приказали задержать его до их приезда, чтобы Ираклий Валерьевич ничего не узнал. Охранник и без просьбы Димы все камеры отключил – боялся оставлять улики. План поимки был готов задолго до нашего приезда на Рублёвку. Только никто предположить не мог, что Дима не один вернётся.

Стало понятно, почему в таёжном «гулаге» у Димы поначалу больше свобод было, чем у других: не в интересах бандитов было, чтобы парень надорвался. Да хозяева и зауважали его поначалу, как разбиравшегося в компьютерах, пока он не пожёг технику, а потом сам же и взялся чинить, чем и воспользовался, украв винчестера и прикрутив на их место старую рухлядь. Этот момент я не совсем понял, так как о компьютерах мы много слышали в телепередачах, но так и не разобрались, что это такое. Дима тут же пояснил, что это разновидность телевизора. Такой прибор был драконам хорошо знаком, и дед возобновил допрос охранника.

Звонил бандитам обычно Сергей, потому был в курсе происходившего. Отчим Димы каждый день здоровьем пасынка интересовался. Даже видео ему присылали. Избили студента только тогда, когда он совсем обнаглел – вообразив себя Спартаком, подбивал зачуханных «рабов» на восстание. Бандитам заплатили и за то, чтобы парня аккуратно обломали – очень уж разгневан был отчим на шантажиста и предателя, заложившего его милиции. Дима, как вор по призванию, и его сейф почистил, оказывается. Документы отчиму вернул следователь, к которому Диму угораздило сунуться. Только отчим впопыхах их плохо спрятал – сейф-то испорчен был – так девчонка их тут же и нашла.

– Светка? – взвился студент.

– Давно караулила момент. Яблочко от яблоньки… Сбежала она с документиками-то. От отца десять миллионов потребовала за них. Тьфу, та ещё стерва, – сплюнул охранник.

Дима метнулся к пленнику как бешеный, ударил кулаком. Даже Горыхрыч не успел его остановить – ухватил лишь снова занесённую руку.

– Не смей! – рыкнул дед. – Он же связан.

– Он… Светку… языком поганым… – студент извивался, как червь на крючке.

– Вот-вот. Такой он и есть, смельчак. На слабых и беззащитных кидаться. Тьфу! – мужик снова сплюнул, с кровью. Бицепсы связанных рук напряглись в который уже раз – путы на прочность пробовал. Едва не взвыл от боли: верёвочки из крапивы оказались крепче колючей проволоки.

О судьбе Светланы пленник ничего не знал. Божился, что и не видел её с тех пор, как Дима пропал, а она сбежала из дома.

– Где бандитики-то наши разлюбезные проживают, мил человек? – ласково пропела Йага. – Надо бы с ответным визитом к ним пожаловать, а то не по этикету будет, ещё обидятся на невежливость.

Сергей пожал плечами: мол, человек он, хоть и мил, но ничтожно мал, и в резиденции боссов его не приглашают. Королева тайги улыбнулась, ласково погладила его по лысоватой голове. Та сразу закурчавилась, зачесалась растущими на глазах младенчески тонкими волосиками.

Охранник ойкнул, закатил глаза, словно пытался разглядеть изнутри сквозь череп, что происходит на его поверхности. Отстранённым тоном зомби он выложил имена, телефоны, пароли и явки, после чего безмятежно уснул с чувством выполненного долга и невинной улыбкой на мясистом одутловатом лице.

– Круто, – восхитился Дима.

– А с тобой, касатик мой заигравшийся, у меня отдельный разговор будет, – грозно пообещала Йага, и парень сразу стал белее мела.

Дед погрузил спящего в багажник, и мы двинулись к бандитскому гнезду. Дима выпросил у Йаги капельку депилятора, намазал остатки щетины на подбородке, и через четверть часа он чем-то походил на Горыхрыча – аллергически розоватой кожей, перечёркнутой широкой белой полосой от содранного скотча. Йага так и не смогла добиться ровной окраски пострадавшего лица, хотя ранки заживила.

По дороге Горыхрыч расспросил студента, чем всё-таки занимался его отчим. Выяснилось, что Ираклий Валерьевич официально работал чиновником на немаленькой должности. О таких существах мы иногда слышали по телевизору, и почему-то решили – это разновидность крыс. Некоторые наши старейшины, возводившие слово «чиновник» к первоначальному «циновка» в виду их явной связи друг с другом и круговой порукой, а так же негибкости и ломкости при прямом ударе, считали их ядовитым сорняком. Но им возражали, что поведение этих существ ближе к животному миру грызунов. Чиновники собираются в стаи, грызут друг друга и всё, что на глаза попадётся. В случае опасности бегут толпами, пресмыкаются перед более крупными хищниками, но могут задавить массой какую-нибудь акулу, выброшенную на берег штормом.

Оказалось, драконы были глубоко не правы, и чиновники тоже люди. Но я уже устал удивляться чудесам в нелепом и нелогичном человеческом мире.

Неофициально отчим Димы владел фармацевтичскими заводиками, спрятанными в нескольких мелких городках, и вместо лекарств его заводики штамповали подделки под известные фирмы. Не брезговал он и подпольным производством «колёс». Я в этих хитросплетениях совсем ничего не понял – причём здесь колёса? – и перестал следить за разговором.