Он испытывал к Китти не вожделение.

Вовсе нет.

Это было иное чувство, гораздо более глубокое. Растерявшись, Кен откатился от Китти и соскочил с кровати.

– Кен?

– Да, не знаешь, который час?

– Сейчас только семь. Я не заглядывала в расписание. У тебя группа?

– Я… – Он не помнил. Ему просто нужно было все обдумать, понять, осмыслить. Черт возьми, он не раз убеждался, что не в состоянии собраться с мыслями в присутствии Китти.

Проклятие. Он понимал, что должен вырваться из ее дома. Кен стыдился своего малодушия, но ничего не мог с собой поделать.

Прочь. Прочь, как можно скорее.

Кен резко повернулся, ища одежду. Найдя брюки, он поспешно натянул их.

Черт, где же футболка?

И ботинки?

Кен мысленно прикидывал шансы добраться до своего домика, не околев от холода, когда вдруг почувствовал руку Китти на своем плече. Вздрогнув всем телом, он обернулся и увидел, что она стоит перед ним.

Обнаженная, если не считать очков.

Прекрасная, великолепная в своей наготе.

Им вдруг овладело нелепое желание схватить ее и сдавить в объятиях. Сжать крепко и не выпускать.

– Вижу, – мягко произнесла она, – у тебя легкий приступ паники.

– Не могу найти футболку и ботинки.

Подойдя к изножью кровати, Китти подняла измятую футболку и куртку Кена, лежавшие грудой на полу. Накануне вечером она сама сорвала с него одежду.

– Ничего не хочешь сказать насчет паники?

Нет. Однако Китти, похоже, не спешила отдавать ему куртку. Чувствуя, что задохнется, если немедленно не выберется на воздух, Кен повернулся и зашагал к двери босиком, с голым торсом.

– Кен.

– Да, я опаздываю. Уже поздно.

– Я понимаю. – Из голоса Китти исчезла мягкость, и Кен с ужасом понял, что если бы решился заглянуть ей в лицо, то увидел бы, как погас удивительный свет, всегда сиявший в ее глазах цвета виски. – Что поздно? – спросила она. – Жить?

Да, что-то вроде этого. Боже, он действительно вел себя как идиот. Но сознание этого не уменьшало ни на йоту его внезапного необъяснимого невыносимого страха.

Или желания сбежать.

– Прости, – некстати пробормотал он.

Китти не ответила. Ненавидя себя, Кен открыл дверь и, не в силах удержаться, оглянулся.

В лицо ему полетели куртка и футболка. Натянув их, он снова промямлил: «Извини» – и выскочил из дома навстречу яркому солнечному утру. Свет резанул по глазам. Кен задохнулся, перехватив ртом холодный воздух. Позади с грохотом захлопнулась дверь, едва не сбив его со ступеней крыльца. Он ощутил тупую боль в груди.

– Эй, гений!

На тропинке стояла Энни. И не одна. Разумеется, не одна, поскольку Кену нипочем не удалось бы выкинуть самую безумную глупость в своей жизни не на публике. И почему всякий раз, когда с ним случалась какая-нибудь нелепость, находилось множество свидетелей?

Рядом с Энни выстроились Ник, Стоун и (ну конечно, как же иначе?) Ти Джей.

И еще… Райли, администратор «Уайлдер эдвенчерз».

– Значит, ты вернулся?

– Не официально, – отозвался Райли. – Мы вернулись в город, и я просто решил зайти, чтобы убедиться, что ваша временная сотрудница справляется. Хотел спросить, не нужно ли ей что-нибудь в последние дни ее работы здесь. Но, как я вижу, – Райли криво усмехнулся, – ты взял дело в свои руки… и ее тоже.

Оставив без внимания слова Райли, Кен подошел к Ти Джею поздороваться. Он ожидал, что на него обрушится град вопросов. Брат захочет допросить его с пристрастием и, возможно, отчитать за безответственность, ведь они не виделись целый год. Старший из братьев, Ти Джей выступал в роли главы семейства и считал своим долгом воспитывать остальных.

Но Ти Джей обошелся без внушений. Он вообще не сказал ни слова. Только сгреб Кена в охапку и прижал к груди.

Кена всегда раздражало, когда к нему лезли с объятиями или просто хлопали по плечу, но его руки сами собой обхватили брата.

Облегченно вздохнув, Ти Джей слегка отстранился и внимательно оглядел брата. Глаза его подозрительно блеснули.

– Я чертовски рад тебя видеть.

– Да. – У Кена сдавило горло. Он неловко переступил с ноги на ногу, смущенный внезапным взрывом чувств и всеобщим вниманием. – Я тоже.

Энни уперла руки в бока, разглядывая Кена, и тот внезапно осознал, что стоит босиком, в одних лишь расстегнутых брюках, сжимая в руках куртку с футболкой.

– Где твои ботинки? – спросил Ник. – Старик, никогда не доверяй женщинам свою обувку.

– О, ради бога. – Энни повернулась к Нику. – Ты издеваешься? Неужели ты до сих пор злишься на меня из-за тех проклятых ботинок?

– Да, черт возьми. Это были мои любимые ботинки, а ты их выкинула. Я нашел их на помойке среди мусора.

– Да им было не меньше ста лет, и они смердели, как протухшие яйца.

– Мои любимые, – повторил Ник. – Мне подарил их отец.

– Правда? – Раздраженное выражение лица мгновенно исчезло. – Ох, Ник, я не знала.

Ник дернул плечом.

– Да ладно. Ничего.

– Нет, – мягко возразила Энни. – Я была не права.

– Погоди-ка. – Ник вскинул руку и приставил ее к уху. – Что?

– Я была не права.

Губы Ника растянулись в улыбке.

– Да, я тебя слышал. Просто мне захотелось услышать это еще разок.

Ти Джей заслонил собой Ника, чтобы Энни на него не набросилась. Его взгляд не отрывался от Кена. Стоун тоже пристально смотрел на брата. От этих взглядов по спине Кена пробежал холодок. Поежившись, он вывернул футболку с изнанки на лицевую сторону.

– Какого черта вы тут делаете?

– Помимо того, что любуемся твоим позорным бегством? – поинтересовался Стоун. – Пришли сообщить тебе о возвращении Ти Джея. Извини, мы не поняли, что ты занят, – тебя выставили вон.

– Да. – Кен натянул футболку. – Спасибо.

– Как ты умудрился все запороть всего за одну ночь? – приступил к расспросам Ти Джей.

Кен рывком надел куртку, с тоской вспомнив о ботинках. И носках. Ему захотелось ответить что-нибудь язвительное, но у него зубы клацали от холода.

– Мужчины такие болваны, – пробормотала Энни, и в этот миг Китти открыла дверь. Все разом повернулись к ней.

Швырнув за порог ботинки Кена, она сердито захлопнула дверь.

Энни бросила на племянника понимающий взгляд.

Да, мужчины жуткие тупицы. А Кен Уайлдер заслужил звание короля кретинов.