Она написала Свенну сообщение, но стерла, так и не отправив. Ложь сковывает сердце, словно пластик, и любви становится трудно дышать.

* * *

Вернувшись к себе в квартиру, Эстер попыталась привести мысли в порядок с помощью кофейника крепкого кофе. Надо бы хоть что-то съесть, но аппетит совсем пропал. Перед глазами стоял Ален – как он сидит в ресторане с красивой тридцатилетней блондинкой и ест устрицы за ее счет. Производит на нее впечатление знаниями об опере и французским акцентом. Уверяет блондинку, что она слишком хороша для него, и целует ей руки.

От этой мысли Эстер затошнило – гнев бурлил в ней, словно кипящая лава. Вот подлец! Ярость нарастала, но в то же время к ней стал подкрадываться страх. Зачем человек так обманывает? У него, наверное, с головой не в порядке.

Новый замок и установленная на входной двери цепочка внушали чувство безопасности. Тем не менее, прежде чем осмелиться сесть за компьютер, она обошла все комнаты, чтобы убедиться, что там, кроме нее самой и собак, никого нет.

Совет домовладельцев регулярно делал рассылку – Эстер последовательно не читала эти письма. Пока на лестнице чисто, ей все равно, что делается в подъезде. Она нашла последние письма и просмотрела их. Эстер быстро обнаружила то, что искала. Квартиру на третьем этаже продали 15 октября, и совет домовладельцев приветствовал на улице Пеблинге-Доссеринг Хуго и Иду Расмуссен.

Расмуссен?

Она встала и спустилась этажом ниже, сжимая в руке телефон. Эстер прекрасно знала, что это дурацкая затея, но набрала цифры 112, чтобы в случае чего нажать на кнопку и тут же связаться с оператором экстренной службы. Как минимум ее кто-то услышит, если он решит порезать ее на кусочки. При всей иррациональности эта мысль ее успокоила.

Трясущиеся пальцы утопили кнопку дверного звонка. Из квартиры доносились голоса и шаги. Затем дверь распахнулась – ей вежливо улыбался мужчина. Примерно одного роста с Эстер и как минимум того же возраста; из-под полосатой бело-синей рубашки выпирал живот – пуговицы еле держались; на круглых щеках – щетина. В одной руке – дрель. Она молча смотрела на него, не в силах вести себя как обычно.

– Мы шумим?

Он открыл дверь пошире, и она увидела голые стены и целую кучу коробок с вещами. От стены ей помахала женщина того же возраста – она придерживала полку, которую им предстояло прикрутить на место. Его вопрос очень напоминал отражение их с Аленом первой беседы – от этой мысли у Эстер даже голова закружилась.

– Не сказать, что у нас очень умелые руки, но полки вешать надо. – Он переложил дрель в левую руку и протянул ей правую. – Хуго Расмуссен. Да. Как басист, только слуха у меня совсем нет. – Он искренне рассмеялся. – Это моя жена Ида, полку вот держит. Думаю, вы в этом доме живете?

Эстер пожала его руку.

– Я ваша соседка сверху, Эстер де Лауренти. Я… простите, не совсем понимаю, я думала, сюда переехал Ален Якольбе. Высокий, седой…

Она уже хотела было сказать, что он концертирующий пианист, но одернула себя. До чего ужасно, что мы цепляемся за ложь, вместо того чтобы признать неприятную для себя правду.

– Вы про грузчика? Адама?

– Не знаю. Он был здесь вчера…

– Возможно, это наш грузчик.

Эстер попыталась все осознать, правда попыталась.

– Так он здесь не живет.

Хуго Расмуссен странно на нее посмотрел.

– Здесь живем мы с Идой. Ну, когда вещи разберем. Предыдущий владелец разрешил нам заехать за пару дней до официальной передачи квартиры, очень любезно с его стороны.

Она выдавила улыбку.

– Отлично, тогда все ясно. Добро пожаловать! Дом у нас прекрасный, вам здесь понравится. У нас очень хорошо.

Она машинально развернулась и стала подниматься по лестнице.

Хуго поднял дрель, весело отсалютовал ей на прощание и закрыл дверь.

Концертирующий пианист Ален похож на повара гриль-бара Аллана, который похож на грузчика Адама, который здесь не живет, но украл ключи и сделал дубликат, а еще ворует деньги. С ума сойти. Придется предупредить новых соседей снизу – пусть проверят коробки с вещами и сменят замок.

Она глотнула крепкого кофе – он обжег пустой желудок. Нет преступления хуже обмана, думала она, поскольку вор не только берет чужое, но и лишает обманутых самоуважения.

Она взяла телефон и набрала номер Йеппе Кернера. Судя по голосу, тот совсем вымотался.

– Я в неподходящее время звоню, Йеппе?

Он вздохнул.

– Сейчас не бывает подходящего времени. Я в управлении. Что там у вас?

Эстер собралась с мыслями. На самом деле все очень даже просто.

– Вы не в курсе про мошенника, который выдает себя за концертирующего пианиста? Или повара?

– Что?

Казалось, Йеппе вообще ничего не понял.

– Я познакомилась… – Желудок завязался в узел. – Меня обманул мошенник. Взял деньги. Как мне заявить о мошенничестве?

Воцарилась тишина. Через десять секунд Йеппе вздохнул.

– Эстер, дело ведь не в том, что вам просто скучно стало?

– Ты о чем?

– Да, извините, у меня сейчас завал, поэтому если вам просто нечем заняться…

Она крепче сжала телефон.

– Послушай, что я тебе скажу, Йеппе! Вчера здесь был мужчина, который выдал себя за моего соседа снизу и украл у меня деньги. Как заявить на него в полицию?

Его голос смягчился.

– Зайдите на сайт полиции и оставьте заявление. Это несложно. С вами все хорошо?

Она подавила желание все ему рассказать. У него куча дел об убийствах – не стоит грузить его своими мелкими проблемами. Он и так делает для нее больше, чем можно было ожидать.

– Все нормально. Спасибо.

– А Грегерс как?

– Тоже нормально. Вообще у него все просто замечательно.

– Вот и хорошо, Эстер. Берегите себя.

Она положила трубку. Почувствовала, как подступает плач, и осадила себя. Подошла к окну и стала смотреть на темно-зеленую воду, глотая слезы и заглушая стыд. Ему все это с рук не сойдет.

* * *

Когда разыскиваемый Исак Брюггер позвонил в дверь приемной полицейского управления и попросил позвать Анетту Вернер, поднялась легкая паника. Вид у него был изможденный, его усадили в столовой, закутав в одеяло. Йеппе связался с отделением U8 больницы Биспебьерга – старшая медсестра вздохнула с облегчением, услышав новость, что Исака нашли и он, судя по всему, цел и невредим. На вопрос о том, когда полиция его привезет, Йеппе ответил уклончиво.

Убиты три человека. Исака нужно допросить. Так как ему семнадцать лет и он пациент психиатрического отделения, по закону полагается, чтобы при допросе присутствовал представитель муниципалитета. Поначалу