– Думаешь, дело в деньгах? Ты убила меня из-за денег?

– Расслабьтесь, Гюнтер. Вы же были в Ватикане и видели: конечно, все ради денег. Деньги клонов того же цвета, что у всех остальных. Церковь это поняла, когда приняла женщин и извращенцев. – Она ахнула, подражая разгневанному священнику: – Даже извращенку вроде меня. Они и в этот раз сообразят. Но вы нужны нам, чтобы поддерживать нас.

– Не дождетесь, – сказал он. – Я вас разоблачу.

Она вздохнула.

– Гюнтер, клонирование – не единственное, что моя организация планирует для вас. Вы можете помочь нам сейчас или потом, но в конечном счете все равно поможете.

– Да я скорее умру!

Она наклонилась к нему. Всякое тепло ушло из ее голоса.

– Тогда мы снова вас клонируем. Мы можем делать это ежедневно.

– Ну и делайте, – сказал он, вставая и отбрасывая простыню. – Я не дрогну!

Она встала.

– Вы ведь ничего не знаете о технологии клонирования?

– О чем ты?

– Неважно. Обед через час. – Она порылась в сумке. – А пока я вам кое-что принесла почитать. – Она протянула ему «Взгляд из бака», книгу Салли Миньон, самой успешной предпринимательницы-клона. – Попробуйте взглянуть под другим углом. Надеюсь, вы передумаете. Альтернатива будет неприятной.

Вольфганг ожидал более резкой реакции на свое заявление, но Джоанна не тронулась с места, только ее темная кожа стала пепельной: она побледнела.

– Ну что? – спросил он.

– Конечно, я помню рассказы. Но, господи, клонировать восемь раз за три дня! Невероятно, что с тобой делали. Наверно, в конце концов тебя сломали.

– Нет, – сказал он. – Не сломали. Меня клонировали в первый раз, пытали, а потом зарезали, причем снимали карту мозга, пока я истекал кровью. Чтобы я проснулся, помня весь прошлый опыт. Так они поступали шесть раз.

Джоанна поморщилась.

– Но если ты не сломался, что произошло? – спросила она.

– Проснувшись в своем восьмом теле, я все помнил, только желание сопротивляться исчезло. Они лишили меня этого стремления. Меня сразу приветствовали, накормили и начали свою пропагандистскую кампанию. Именно тогда мятежи клонов перекинулись на Луну.

– О. Вот когда они подключили хакера, – бесстрастно сказала Джоанна.

Он кивнул.

– Думаю, они вырастили для меня несколько тел, и я заставил их истратить их все. Они могли либо начать делать новые тела, либо пойти быстрым путем.

– Быстрым, дорогим и очень опасным, – сказала Джоанна.

Слова казались Вольфгангу кислым комом во рту, он с трудом сглотнул.

– Я все помнил о том, как сопротивлялся и знал, что изменил мнение, но то, что я помнил все доводы против клонирования, не вызывало желания приводить их снова. Я больше не верил.

Они отняли у меня веру. Я думал, это невозможно.

Он встал и прошел на ее маленькую кухню. Налил из крана воды в стаканчик. Выпил и снова налил.

– Но в одном они были правы: я больше не верил, что, став клоном, потерял душу. Теперь я знаю, что потерял душу, когда меня взломали.

Он выпил воду и бросил пластиковый стаканчик в стену за ее кроватью. Тот ударился о стену и отлетел к Джоанне. Она вздрогнула и увернулась.

– Ты изменил соотношение сил, когда принимали законы о клонировании, – сказала она. – Я помню, что видела о тебе сюжеты в новостях и более подробные отчеты оперативников, работавших на Луне. В тот вечер были приняты Кодицилы.

Вольфганг продолжал.

– Я почувствовал облегчение, когда их приняли, хотя мои новые хозяева были недовольны. Меня запрограммировали так, чтобы меня не заботила моя участь, но я видел достаточно, чтобы не соглашаться с ними. Я откололся от этой группы, сменил имя, приобрел некоторую защиту и запустил в Университете Луны программу изучения клонов. Человек, лишенный души, не мог больше принадлежать церкви. Я выкрасил волосы и стал носить линзы, но потом перестал, уверенный, что спустя много времени меня никто не узнает.

У Джоанны был такой вид, словно она хочет его обнять. Он от души надеялся, что она этого не сделает. К счастью, она оставалась в своем кресле.

– Мне жаль, что ты через все это прошел, – сказала она наконец.

– Спасибо. – Почему-то ему стало легче. – Это не твоя вина. И я оставил все это позади.

– Я приложила к этому руку. Если бы мы не спорили так много и так долго, возможно, с тобой бы так не поступили. Я помню сообщения о тебе в новостях. Меня страшно удручало то, что кто-то должен так страдать, чтобы законы были приняты.

– Я был не единственным.

Она чуть улыбнулась.

– Но сейчас, здесь ты единственный. Так что приношу свои извинения. Политика почти никогда не бывает жестока к тем, кто принимает политические решения.

– Это недооценка, – сказал он, слегка нахмурившись. Подобрал стаканчик и снова наполнил его водой.

– Я должна знать остальное, – сказала она. – До меня доходили слухи, что ты стал народным мстителем, взял исполнение законов в свои руки.

Его захлестнул стыд. Он терпеть не мог эти слова. Услышав их, он всегда представлял, как в детском карнавальном костюме изображает героя. Сам себя он в то время называл охотником. Но и это слово казалось ему глупым.

– Среди того немногого, что я оценил в клонировании, есть одна вещь: оно дает тебе терпение. Несколько десятилетий я ждал и учился защищаться. Следил за теми, кто похитил меня и клонировал. А потом – да, взялся за них. Конечно, они сопротивлялись и несколько раз убивали меня. Я просто хотел, чтобы они знали, каково это. Я убил их, убил того человека, который стоял за всем этим, и убил хакера, которого сумел найти.

Она наклонила голову набок.

– И как ты себя чувствуешь теперь, когда знаешь, что у нас на борту хакер?

– Я в ярости, – ответил он.

– Если ты знаешь, что сделал с тобой хакер, почему не сочувствуешь Хиро, ведь он явно такая же жертва?

– Потому что жажда мести не подчиняется логике, – сказал он.

У нее округлились глаза. Она встала, слегка покачнувшись на ногах-протезах. Тут он увидел, до чего она устала.

– Вольфганг, логика здесь должна быть главным фактором, иначе мы все превратимся в народных мстителей.

– Ты знаешь мое отношение к клонам. Я учил в своих проповедях, что у них нет души, что они хуже ходячих мертвецов. Я никогда не считал, что совершаю грех, устраняя клона. – Он обеими руками потер лицо. – К тому же – повторю – к тому времени я начисто утратил веру.

– «Они?» – переспросила Джоанна, наклонив голову. – Тебя клонировали чаще, чем кого-либо другого на этом корабле.