Светлов вспомнил о ножах, достал свой, взятый еще из дома. Подумал и для вящей убедительности вытащил меч.

— Эй, мужики, поговорим без базара? Люди мы мирные, никого не трогаем.

Крокодилолюди продолжали приближаться, охватывая землян кольцом.

Ненагляда что-то быстро проговорила, очевидно, молитву.

— Не бойся, девочка, — оглянулся на нее Ростислав. — Нас мало, но мы в тельняшках, и наш бронепоезд стоит на запасном пути.

— Я не боюсь, — храбро ответила Ненагляда, вряд ли поняв высказывание спасителя. Достала откуда-то из складок костюма длинный узкий кинжал. — Я буду защищаться!

— Правильное решение. — Ростислав посмотрел на младшего Сухова. — Только не вмешивайтесь, ради бога, что бы ни происходило. Побереги ее, прикрой зеркалом, если понадобится.

— Хорошо, дядя Слава, не беспокойтесь. Но может, лучше будет… — Будимир не договорил.

Дактили толпой бросились вперед, и наступило время боя.

Стражи замка оказались опытными воинами, владеющими своим оружием вполне профессионально. Они нападали молча, со всех сторон сразу, и отбиваться от их атак было нелегко. И тем не менее Ростислав справился бы с ними, если бы не одно важное обстоятельство: эти странные существа в чешуйчатых комбинезонах, похожих на черную рыбью чешую, имели особые устройства, мгновенно заживляющие раны и восстанавливающие жизнедеятельность.

Сначала Ростислав не понял, в чем дело, начав схватку и отрубив когтистые лапы с мечами и секирами сразу у трех дактилей. Посчитав этих троих выбывшими из строя, он сделал маневр и обезвредил еще двоих, заставив остальных отступить. Каково же было его удивление, когда в следующее мгновение количество атакующих снова увеличилось! Сначала до девяти — это присоединились те, кому он отрубил лапы, а затем и до одиннадцати — к соратникам присоединились обезглавленные крокодилолюди!

Пришлось снова уходить в темп и действовать на сверхскорости, применяя приемы и хитрости рукопашного боя и боя на мечах, хранившиеся в родовой памяти. На вздрагивающий ртутный пол полетели отрубленные лапы и головы. В течение двух секунд отряд дактилей потерял шестерых бойцов и отступил… чтобы тут же ринуться на противника в полном составе! Но теперь Ростислав заметил, что происходит, хотя не сразу нашел противоядие против такой тактики.

Дактили не умирали.

Они отскакивали назад, хватали отрубленные лапы и головы, приставляли к обрубкам, затем из их груди выскакивали лезвия топоров, чиркали по местам разрезов, и лапы-головы прирастали к обрубкам, будто приклеенные мгновенным клеем! Еще через секунду «убитые» и «покалеченные» крокодилолюди кидались в бой.

«Реаниматоры, дядя Слава! — донесся мысленный голос Будимира. — Надо отрубить их реаниматоры — лезвия топоров…»

Ростислав отбился от очередной атаки дактилей, но не остановился, а настиг уже пораженных мечом и начал рубить «топоры» у каждого на груди.

Его тактика превзошла все ожидания.

Дактили, потеряв инструменты оживления, падали в конвульсиях на пол и через несколько секунд агонии переставали двигаться. Пыл остальных стал иссякать, они почувствовали силу противника и перестали махать оружием. Когда их осталось четверо из одиннадцати, дактили бросились наутек.

И тут показала удаль Ненагляда.

Она вдруг с гортанным криком «ура!» догнала последнего стража замка и вонзила ему в затылок свой кинжал.

Дактиль пробежал несколько метров, слабея на глазах, сунулся мордой в ближайший парус. Реаниматор в форме топора он почему-то применять не стал. Дернулся несколько раз и затих.

Остальные крокодилолюди скрылись за полотнищами парусов.

Ненагляда подошла к убитому ею монстру, вытащила кинжал — совершенно сухой с виду, обернулась к мужчинам, наблюдавшим за ней с одинаковым чувством изумления, и подбоченилась:

— Вы думали, я совсем слабая? Меня учил воинским искусствам сам Ратмир!

— Знатный инструктор, однако, — пробормотал Ростислав, не зная, как относиться к поступку девушки. — Меня мои наставники не учили наносить удар в спину.

Глаза спасенной пленницы вспыхнули, затем сделались виноватыми.

— Я сделала что-то не то?

— Не стоило их добивать, это уже лишнее. Победитель должен быть великодушен. Но что сделано, того не воротишь. Дима, надо уходить. Эти красавчики сейчас вернутся в утроенном количестве, и я не уверен, что у них не найдется оружия помощней.

— Мы не будем искать меч?

— Есть дела поважней. — Ростислав кивнул на девушку, подходившую к ним с убитым видом. — Ее надо отправить домой в целости и сохранности. Вызывай Вольха.

— Я отсюда не…

— Ах, да, забыл. Тогда ищи выход за пределы Эхурсагкуркурры.

— Простите, я больше не буду своевольничать, — прошептала, отвернувшись, Ненагляда.

Ростислав почувствовал толчок в сердце, с трудом удержался, чтобы не обнять бывшую пленницу гарема. Ее поступок перестал казаться ему чрезвычайным событием.

— Ладно, забыли. Жалеть этих уродов не стоит. Будимир странно посмотрел на него, но промолчал.

— У меня идея, — вдруг оживился мальчишка. — Почему бы нам не вызвать на помощь Инсекта? Пусть его муравьи-охотники поищут Финист.

— Они же заблудятся! Эхурсаг — не обычный замок.

— Они тоже — не обычные муравьи. Инсект — разумная система, обладающая магическими возможностями.

— Как Вольх и Усыня? Тогда почему бы действительно не попробовать? Нам следовало догадаться об этом раньше. Однако как же ты вызовешь Инсекта, если стены Эхурсагкуркурры не пропускают ментальный вызов?

— Инсект гораздо ближе, чем Вольх, он принадлежит миру Гашшарвы. — Будимир побледнел, вернее, кожа его лица приобрела голубоватый оттенок — он превратился в магическую «антенну». — Я попытаюсь развернуть фазовый фронт волны…

— Что он делает? — шепнула Ненагляда на ухо Светлову.

От ее близости у него закружилась голова, и он вынужден был некоторое время бороться с собой, а когда собрался ответить, в зале с парусами появился Инсект.

На муравья это сверкающее, словно осыпанное драгоценными камнями создание походило мало, хотя нечто от насекомого в его облике, безусловно, просматривалось. Оно возникло над головами людей и спланировало на пол, как стрекоза, трепеща хрустально-прозрачными крыльями.

С тихим возгласом испуга Ненагляда спряталась за спину Ростислава, доставая свой кинжал.

— Кто это?!

— Спрячь, это друг, — покосился на нее Светлов.