— Именно! А он получает мою вечную привязанность и благодарность. Он не мог бы найти более надежного союзника в парламенте, чем друг его юности.

— Я полагаю, — осторожно произнесла Минерва, испытывая его, — замок Уорфилд не столь высоко ценится, как раньше.

— Что вы имеете в виду, герцогиня?

— Поправьте меня, если я заблуждаюсь, однако мне кажется, что пришедшие в упадок округа будут упразднены, когда парламент примет реформу. Ваше надежное место исчезнет.

— Моя дорогая герцогиня, — начал Хантли, и ей захотелось строго выговорить ему — для него она уж никак не была «дорогой», — вы позволите мне сказать, насколько вы наивны. Да, о реформе действительно много говорят. Но в конечном итоге во имя чего герцог Хэмптон или любой другой человек высокого положения по доброй воле откажется от власти?

Иногда кукольную внешность можно использовать к своей выгоде. Минерва одарила его своим самым наивным взглядом.

— Вы предполагаете, что партия на самом деле не вполне последовательна и прямолинейна в отношении парламентской реформы?

— Уверен, что в партии много добропорядочных людей, которые искренне считают, будто эта реформа послужит интересам страны. Но мы же понимаем, как все обстоит на самом деле. Для блага страны будет лучше, если влиятельные семейства продолжат держать в своих руках бразды правления. Вспомните, что произошло, когда Францией позволили править обычному человеку.

— Очень любезно с вашей стороны, мистер Хантли, было объяснить мне все эти вещи. Я и в самом деле наивна. Увы, всего лишь несведущая женщина. — Она боялась, что переигрывает, но тот все принял за чистую монету. — Могу я заключить, что поскольку вы с моим мужем являетесь столь близкими друзьями, то и ваши взгляды на реформу совпадают? Он не очень-то посвящает меня в свои политические дела.

Минерва захлопала ресницами и постаралась принять глуповатый вид.

— Он не особенно распространялся на эту тему. Но я слишком хорошо знаю Блейка. На словах он будет выступать за реформу, но я же знаю, какого голосования он от меня ждет.

Минерва даже не решалась заговорить, опасаясь выдать свои чувства. Она выждала пару минут, словно пребывая в глубокой задумчивости. Неужели Хантли отнес ее к полным дурам? Или он настолько уверен в преданности Блейка, будто считает, что может совершенно спокойно предать партию? Глубоко в душе она также опасалась, что Хантли говорит правду. Не то чтобы Блейк, руководствуясь эгоистическими соображениями, возражал против реформы, однако этот вопрос интересовал его слишком мало. И в конечном итоге он, возможно, не решится наказать кого-либо из своих сторонников, проголосовавших против реформы.

Ей необходимо было выпроводить этого отвратительного типа из своего дома, поскольку она едва сдерживалась, чтобы не схватиться за кочергу.

— Я рада, что у нас с вами состоялся этот разговор, мистер Хантли. Я была наивна, как вы заметили. Но больше такой не буду, обещаю вам.

Хантли низко склонился над рукой, которую Минерва неохотно ему протянула, явно подметив насмешку в этом его жесте.

— Если вы сомневаетесь в моих словах, можете спросить Блейка.

Поскольку муж находился в сотне миль от нее, то ей придется подождать. Минерва выпустила свое раздражение, отыскав мистера Хезерингтона и велев ему вычеркнуть Хантли из списка гостей, приглашенных в Мандевиль.

Приятно было оказаться дома. А это и был его дом, осознал Блейк. Как бы ни любил он Девон, но зеленые холмистые просторы Шропшира и Мандевиля были ближе его сердцу, чем прибрежный ландшафт Девоншира. Несколько дней он провел, оглядывая свои угодья, инспектируя поля и леса, объезжая фермы и коттеджи, беседуя с арендаторами и всеми теми, чье благополучие так или иначе зависело от него. Брать на себя ответственность, принимать решения, инициировать улучшения, не испрашивая на то разрешения, было делом ответственным, сложным и увлекательным.

Единственное, что омрачало его удовольствие, было то, что ему очень не хватало Минервы. Он поймал себя на том, что мысленно сочиняет для нее отчеты о своих делах. Испытывая нежелание по некоторым личным причинам обсуждать политические вопросы, которые так занимали его супругу, Блейк большое удовольствие получал от их разговоров, которые они вели в пути, путешествуя по северной Франции, поскольку на многие вещи Минерва заставляла его взглянуть по-новому.

Блейк перебрался в покои отца. Последний раз старый герцог был в Мандевиле прошлой осенью, и его присутствие в герцогских апартаментах стало ощущаться слабее. В Лондоне Блейку трудно было даже заставить себя войти в спальню, в которой он стал свидетелем кончины старого герцога. Однако в Мандевиле он спал в постели под изысканным бархатным пологом и чувствовал, как это помогает ему привыкнуть к новому положению, не ощущая при этом со своей стороны проявления неуважения к отцу. Жаль только, что в этой постели он был один.

В полдень, когда ожидали приезда Минервы, он намеревался не уезжать далеко от дома, чтобы приветствовать ее на ступенях открытой галереи в момент прибытия в ее новый дом, но Минерва прибыла раньше, чем ожидалось. Он только что вернулся из конюшен, когда она светлой бурей ворвалась в его кабинет, волоча за собой шляпку и длинный газовый шарф.

Блейк заключил ее в объятия и поцеловал долгим поцелуем, на который она страстно ответила, и только затем заметила присутствие управляющего.

— Мы не одни, — прошептала Минерва.

Прежде чем оторваться от нее, он еще раз быстро поцеловал жену.

— Рад тебя видеть, Минни. Я скучал по тебе. Как ты доехала?

— Не называй меня так на людях, — запротестовала она, хотя и без особого пыла. Он и в самом деле верил, что ей начинает нравиться такое обращение.

— Давай тогда найдем какое-нибудь укромное местечко.

Он наконец повел ее по холлу к парадной лестнице.

— Ты даже не дал мне и словечка сказать бедному мистеру Хадкинсу, — пожаловалась Минерва. — Я знаю его давным-давно. Он чувствовал себя очень неловко.

— Позволь мне показать твои комнаты. Они рядом с моими.

Блейк собирался затронуть интересный вопрос, касавшейся его кровати и ее замечательных размеров, когда заметил, что у его супруги не слишком счастливый вид. Точнее, она выглядела весьма огорченной.

— Мне необходимо с тобой поговорить кое о чем, — сказала Минерва. — Вопрос очень важный, и меня он чрезвычайно беспокоит.

— Тогда нам лучше направиться в мою гостиную. В твоих апартаментах полно горничных, которые сейчас занимаются твоими вещами.

Он не стал упоминать о том, что его гостиная расположена как раз рядом с его спальней.

В этом огромном доме требовалось немало времени, чтобы добраться из одного места в другое. Минерва отвечала на его банальные расспросы о путешествии со все истощавшимся терпением. И к тому моменту, когда они вошли в гостиную герцога, она напоминала кипящий чайник. Блейк гадал, что же могло так вывести ее из себя. Он приготовился к горячим речам по поводу вредоносных действий кого-либо из членов правительства, и его губы тронула улыбка, но тут же исчезла. Его герцогиня, конечно, выглядела очень привлекательно, когда приходила в такое возбуждение, но сейчас она была явно не способна оценить шутливое замечание или комплимент.