4 километра бежала без передышки.

Да, теперь мне предстоит частенько устраивать такие кроссы, а там где-нибудь, может, скоро буду лежать под кустом, а может, и висеть на осине… Только бы не последнее. При мысли, что меня повесят, кровь застывает.

Что же теперь делать? Я сама пошла на все это, так теперь и терпи.

10 июня.

Сегодня иду на первое боевое задание. Ребята готовят заряд. Пойдем — я, Михайлов, Степанов, Шейн и Фишман.

Какое-то жуткое состояние. Боюсь, что и правда буду неспособна к диверсионной работе. Но то, что с воза упало, то пропало. Как бы теперь ни хотелось домой, но до Москвы свыше 800 километров.

11 июня.

Вчера спустили под откос воинский эшелон. Я еще никогда не видела таких страстей.

К железной дороге пришлось ползти. Прошли обходчики, и мы начали работу. Вскоре послышался шум поезда. Мы побежали. Не успели отбежать и 100 метров, как все кругом осветило и потом тяжелый взрыв. Слышались лязг вагонов, крики и стоны раненых.

Жалость заполнила мое сердце. Сколько жертв, может, ни в чем и не виноватых.

Не по себе страшно. А сколько еще впереди? Ведь в этом и будет вся моя работа. Может, при одном таком же взрыве я найду себе смерть.

14 июня.

Делая небольшой переход, наткнулась на группу партизан, среди них была и Райка из группы Федорова. Группа ушла за грузом. В том месте, где должны работать Федоровы, не работает ни одна железная дорога и ни одно шоссе. Они перешли в наш район. Встретили отряд партизан под командованием Козлова. Действуют с ним совместно.

Жду с нетерпением возвращения группы. Ведь там мои друзья — Петьки.

22 июня.

Вернулась группа. Сколько радости при встрече. Я вновь не одна. Слушали Москву. Радист — Петька. Велел встать завтра утром пораньше — будем слушать последние известия.

27 июня.

Вчера делали налет на два полицейских гарнизона. В налете участвовали 4 партизанских отряда и наши группы. Организовали налет удачно. Разбились на две партии. Наши группы, отряд Козлова и Кошуры окружили Моксимовские хутора.

В 21 час по ракете с криками „ура“ ворвались в деревню. То же самое было и в Межном. Там действовали отряды Димки и Васьки. Обе деревни сожгли.

29 июня.

27 июня наши связные сообщили, что карательный отряд города Осиповичи думает прочесать лес, где находятся наши лагеря. Вечером смотали свои удочки и ушли за 5 км.

Утром 28-го часовые сообщили, что по шляху Старое Село — Межное движутся танки в направлении на старый лагерь.

Симонова Катя и я были посланы в разведку на шлях в гражданском с корзинками и без оружия.

Не доходя метров 15 до шляха, сели в кусты наблюдать… Скоро нас обнаружили полицейские. Слышали команду „взять живьем“. Мы бежали под умышленно не попадавшими в нас пулями.

Зареклась никуда не ходить без гранат. В нашем старом лагере немцы сожгли палатки, и в сегодняшнем номере „Нового пути“ уже есть очерк разгрома партизанского штаба. Убиты 42 партизана. Нас же в то время было точно 42 человека, т. к. часть людей была в задании. Мне и Кате поручено выявить тайных агентов гестапо. За своих людей мы уверены, вероятно, есть гады среди партизан Козлова.

3 июля.

Очень сдружились с Катей. Поклялись, что будем боевыми сестрами и если умирать — так вместе.

Почему-то стала бояться Петьки. Уж очень он заботится обо мне. Боюсь, чтобы дело не приняло серьезный оборот.

Как трудно быть вдали от любимого.

Лева, дорогой мой, в тебе моя жизнь. Как часто вижу во сне, что мы с тобой вдвоем, ты говоришь мне, что мы никогда не разлучимся более. Проснешься и плачешь без конца. Ведь этого никогда не будет. Не сегодня-завтра я погибну.

6 июля.

Сегодня я, Фишман, Шейн, Костюков и Козлов пойдем на железную дорогу. Берем три заряда, так что в задании пробудем около недели. Хочет идти с нами Катя, но Новиков ее посылает с другой группой.

10 июля.

Подорвали два эшелона. На третьем подорвались обходчики.

9 июля, идя домой, около Ставищ остановились отдыхать. Были окружены немцами. Кольцо прорвали с боем. В лагерь пришла сегодня одна и без сапог. Тут уже Фишман. Но где остальные? Неужели погибли?

11 июля.

Сегодня пришли Козлов и Шейн. Шейн ранен в ухо. Пуля вышла глазом.

Меня назначили следить за Семкой.

Но где же Андрей?

14 июля.

От населения узнали, что Андрей взорвал себя гранатой. Был траурный митинг.

Горжусь Андреем, уж лучше такая смерть, чем плен и мучения.

18 июля.

Группы ушли на засаду на шоссе Москва-Варшава. Я сижу с Семкой. Пою его сырыми яйцами, с каким отвращением он их пьет!

При перевязках с содроганием смотрю на его изуродованное лицо. А ведь был таким красивым парнем.

19 июля.

Вернулись ребята. Подбили одну легковую машину.

24 июля.

Вчера делали налет на торфозавод Табарка. Я с группой в 13 человек подрывали ж.-д. полотно.

Организация налета замечательная.

Проводником был сторож торфозавода, так что он нас подвел к школе, где спали немцы. Часовых сняли без шума.

Коля, хорошо говоривший по-немецки, предложил им сдать оружие. Из школы неслись крики „изменники“. Вероятно, они нас приняли за немцев. Школу с немцами сожгли.

Сегодня хотят нас всех трех девчат послать на железную дорогу. В придачу дают нашего дитя Митю Романова.

27 июля.

Благодаря глухоте Митьки, который все время громко говорил, нас обнаружили обходчики, и 25-го поезд не подорвали. Остались еще на сутки, и 26-го днем взорвали эшелон.

В лагере все думали, что мы „накрылись“. Все рады нашему возвращению. Всю ночь не спала, так как до трех часов Петька работал, а я ему светила. После разговаривали.

Я так и знала. Влюблен. Что мне теперь делать? Мне так его жалко, но я не виновата, люблю другого.

С Петькой начистили картошки и стали варить. Катю не будила.

28 июля.

Сегодня ночью был большой переход из Осиповичского в Октябрьский район. Остановились в деревне Крюковщина.

Не спала уже четыре ночи. Еле держусь на ногах. Легла спать, а Катя стирает, но что-то не спится, лезет в голову какая-то чушь.

Петька со своим помощником ушли в отряд Санько, где будут работать, так как у нас что-то дурит станция.

30 июля.

Вчера весь день с Катей ходили по гостям из отряда в отряд.

Были у Санько. Познакомились с его радистом Мишей.