Кевин впадал то в состояние апатии, то с ужасом ждал, когда паразит снова захочет жрать. Насколько ему хватит съеденной девушки? Ее останки он закопал за домом; в прочем эту часть того кровавого вечера он помнил смутно. Сочувствия или истерики он больше не испытывал. Либо он съехал с катушек, либо эта тварь так на него влияет. А то, что слизень каким-то образом влияет на него, Кевин не сомневался. Один только шепот, который он слышит, чего стоит. Но дело было не только в этом. Кевин чувствовал, как паразит проникает все глубже в его организм. Сквозь кожу, мышцы, сухожилия. Как будто эта тварь пускает гнилые корни внутрь его тела пытаясь им полностью овладеть. Что будет тогда? Во что он превратится? Останется ли что-то от Кевина-человека? Может ли эта склизкая тварь забраться к нему в голову, отравив его мозг и сознание? Эти вопросы должны были повергать его в ужас, но страха он почему-то не чувствовал. Даже когда каждое утро смотрелся в зеркало и видел, как его тело покрывает огромное, темно-зеленое с черными крапинками паразитирующее существо. Кевин совсем сгорбился, не в силах держать прямо спину под тяжестью этого гада. Ощущая на себе чужеродное тело, Кевин почти свыкся с ним. Как свыкается неизлечимо больной человек, в сотый раз проходя через одни и те же уже бессмысленные процедуры со своей болезнью.

Кевин закрылся в доме, практически смирившийся со всем происходящим.

28 июля.

Сегодня на обед была собака.

Среди дня Кевина разбудил сильнейший после убийства девушки из парка приступ голода. Спина уже привычно болела тупой ссадиной, и начался зуд. Паразит, склизким одеянием укутывал Кевина почти целиков. Желудок начинало скручивать сверлом. В такие моменты его мысли от содеянного прояснялись, но боль не давала сосредоточиться. Это боль — извращенная моральная анестезия; боль будет усиливаться, становясь не выносимой, вышибая все страхи и муки совести?

Кевин подходил к той черте, когда человек уже не хочет, что-либо испытывать или чувствовать.

Еды дома не было. Неудачный (или на оборот) поход в магазин закончился разорванной и съеденной девушкой. На улице день. Выходить нельзя. Слишком большой риск. Но голод и боль заставляют нас идти на самые безрассудные поступки. Особенно когда в голове гуляет чужеродный шепот:

Пиииищщщааааа. Ииидиииии. Пииищщщааааа.

Нет! Хватит! Замолкни!

И сразу удар боли. Паразит требовал. Кевин пытался сопротивляться.

Он вышел на задний двор подышать воздухом, и постоять под солнцем. За последние дни он ни разу не видел дневного сета. Окна закрывали всегда опущенные жалюзи. Никто не должен его видеть. Не соседи, не тем более охрана. Последний делает обход каждые два дня. Но сегодня Кевин не вытерпел. Вышел на задний двор. Может тогда хоть на время этот сколький ублюдок заткнется!

Собака видимо прорыла яму под забором и пролезла на участок в поисках еды. А может учуяла болотную вонь, смрад, что теперь источал сам Кевин? Собака была явно бродячая, прихрамывала на одну лапу, без ошейника, и вся растрепанная. Обычная дворняга, при виде вышедшего человека оскалилась и начала отпрыгивать к забору.

Кевин не желал ей зла. Почуяв слизня, собака зарычала и стала прижиматься к земле. Паразит отреагировал немедленно. Кевина бросило на четвереньки. Тело задрожало. Сознание провалилось в красное ничто. На миг Кевину показалось, что все внутренности сплющились и прилипли к позвоночнику. Он больше не владел собой. Собака грозно залаяла, спровоцировав реакцию. Жуткие губы на теле паразита разошлись, выпуская наружу язык-щупальце. Собака бросилась на Кевина. Ей на встречу открылась беззубая пасть на конце склизкого, розового выстрелившего языка. Эта живая субстанция в считанные секунды всосала в себя собаку. Целиком. Она тяжелым грузом втянулась внутрь слизня, разливаясь приятным теплом по телу Кевина. Язык скрылся внутри сомкнувшихся двух жеванных полосок.

Кевина отпустило.

Единственная мысль, которая была у него в голове, что возможно паразит угомонится еще на пару дней.

31 июля.

Собаки хватило меньше чем на два дня. И снова начались круги ада. Постепенно, один за одним, час за часом боль росла, подобно болотному пузырю. Рассудок прибывающий в полудреме, словно у зомби, оживал, принося с собой нервное раздражение. Кевин вспомнил об закопанных останках девушки. Сквозь боль и злобу, Кевин вышел на задний двор, прихватив с собой лопату. Останки девушки он закопал не глубоко — сил уже не было. Пара минут и он выкопал ее останки. При виде окоченевших останков, желудок сильно забурчал. Добро пожаловать к столу, мразь.

Все было кончено быстро.

1 августа. Ночью.

Этой ночью Кевину удалось добраться до магазинчика. Он пробирался сквозь кусты и подлесок, никого не по пути не встретив. Паразит пока не подавал признаков жизни. Магазин был мини версией маркетов самообслуживания.

Кевин набрал всевозможной еды столько, сколько смог утащить пакетов. Продавщица рассматривала его с явным удивлением. Ну и ладно. Теперь уже все равно.

3 августа.

Кевин подсчитывал свои запасы. Если сдерживаться, то хватит дня на два. Не больше. Потом снова голод. Кевин специально терпел боль до последнего, чтобы оттянуть как можно дальше момент поедания еды. Но все равно за два дня съел почти все запасы. Кевин хоть и ел по не многу, его все также сильно и обильно рвало. Паразит отторгал такую еду. Ему нужна была другая. Но Кевин решил, что больше такого допускать нельзя. Хватит.

После очередного блевотного заплыва, Кевин впал в забытье, не дойдя до дивана в гостиной. Его тело дошло до предела.

5 августа.

Это было не просто трудно. Это было где-то за гранью понимания боли и сумасшествия. За два дня Кевин ел (кормил вросшегося в себя паразита) всего два раза. По одному приему пищи в день. Боль почти свела его с ума. Чужой шепот в мыслях слышался постоянно. Там, на грани сознания, в его мысли приходила одна и та же мысль: Пииииищщщаааа! Пиииищщааа!

Кевин гнал эти мысли, напрягая все остатки порванной в клочья воли. Он не должен больше никого убивать…

6 августа.

Кевина разбудил стук в дверь.

Бух! Бух! Бух! Сильно и настойчиво кто-то колотил в дверь.

— Эй, есть кто живой? ― Пробасили за дверью. Черт, кого там принесло? Стук повторился.

— Ау, хозяева! ― И снова стук. БУХ! Очень сильный. ― Кевин, открывай! Это Бак! — Вот черт. Как он узнал, что я тут? Я же не попадался ему на глаза. Бак был одним из охранников,