Лица старейшин выражали резкое осуждение: бакуфу предпочитало, чтобы казни преступников проводились вскоре после их поимки.

— Полагаю, поэтому доклад министра о секте так важен для вас, — процедил Макино. — Теперь мне понятен смысл ваших отношений с министром. Он использует вас ради собственных целей, а вы его — чтобы затянуть правосудие.

— Правосудие не может свершиться, если вина подозреваемого не доказана, — возразил Сано, избегая дальнейшего разговора о министре.

Пусть только попробует оправдаться пустяками или небылицами после всего, что он вытерпел! Оставалось верить, что Рэйко оценит те жертвы, на какие он пошел ей в угоду, — размолвки с советом старейшин обходились недешево.

— Министр Фугатами еще ни разу не предоставил улики преступной деятельности Черного Лотоса, — сказал Макино. — Его фанатичная борьба с сектой разозлила ее последователей в бакуфу и оскорбила многих чиновников. Весьма вероятно, что вскоре нам следует ожидать назначения нового министра святилищ и храмов.

Многозначительный взгляд Макино, без сомнения, означал, что, когда Фугатами попадет в опалу, Сано разделит его участь.

— Полагаю, мы ждали достаточно, — подытожил Макино. — Заседание окончено. Сёсакан-сама волен идти.

Когда Сано согнулся в прощальном поклоне, старейшина добавил:

— Мы не одобряем тех, кто злоупотребляет своими полномочиями или тратит наше время.

* * *

— Брось маме мячик, Масахиро-тян! — прокричала Рэйко.

Мальчуган топал по садику, держа над головой тряпичный мяч. Потом он остановился и, смеясь, запустил мячом в Рэйко. Тот описал низкую дугу, шлепнулся на землю и откатился в сторону.

— Молодец! — Рэйко подобрала мячик. — Лови еще!

Она легонько подкинула мяч, и малыш бросился за ним, но упустил и тотчас побежал догонять. Рэйко улыбнулась. Солнце согревало ее лицо, освещало траву, красные листья кленов и прудик. Она соскучилась по их детским забавам; после нескольких дней, проведенных в разлуке с сыном, он стал казаться ей сильнее и ловчее. А как подрос! Однако и в радости Рэйко не забывала о Хару, тревожась за нее, и с нетерпением дожидалась, когда Сано вернется со встречи с министром на совете старейшин.

Тут Масахиро побежал к дому, крича:

— Папа!

Обернувшись, Рэйко увидела стоявшего на террасе Сано.

— О, ты уже здесь!

Обрадованная, она поспешила к нему, но, натолкнувшись на суровый взгляд, замерла как вкопанная у подножия лестницы.

— Что стряслось?

— Муж убитой сиделки сегодня напал на священников и монахинь Черного Лотоса и затеял погром, а министр Фугатами не явился на заседание. — Сано взял мальчика на руки, но улыбка, подаренная им сыну, поблекла, едва он продолжил: — Старейшины в гневе. Макино не упустил шанса осудить мое руководство расследованием. Фугатами вот-вот потеряет свой пост, и, если Макино употребит свое влияние на сёгуна, меня ждет то же самое.

— Не может быть! — ужаснулась Рэйко. — Мне очень жаль, что я втянула тебя в такие неприятности!

Сано кивнул, словно признав ее вину, но не приняв извинений.

— У министра была возможность поговорить, но он дал понять, что сказать ему нечего. Это был последний раз, когда ты вмешивалась в политику бакуфу.

Сердце Рэйко тревожно сжалось, как только она поняла, что у Сано появились веские основания отказаться выслушать министра.

— Не могу поверить, что Фугатами нарочно пропустил заседание, — сказала она. — Ему было так важно донести до тебя и до совета старейшин то, что стало ему известно… Должно быть, его задержали какие-то обстоятельства…

— Да будь он хоть на волосок от смерти, даже это его не оправдывает, — отозвался Сано.

Его слова повергли Рэйко в неизъяснимый ужас. Она бросилась в дом, клича служанок, чтобы послать за паланкином. Сано пошел за ней, неся Масахиро.

— Ты куда? — спросил он.

— В дом Фугатами. — Рэйко запахивала накидку. — Я должна знать, что случилось.

Сано опустил Масахиро на пол, и тот умчался по коридору.

— Я же ясно сказал, что не хочу иметь с ним ничего общего, а твои поездки только продлят наши отношения!

— Я не собираюсь с ним видеться. Я спрошу у его жены.

— И думать забудь. — Сано загородил дверь.

Отчаявшись, Рэйко выпалила:

— Черный Лотос мстит всякому, кто чинит ему препятствия! Помнишь, на мужа Тиэ покушались после того, как он попытался вернуть ее? Боюсь, как бы не пришел черед Фугатами!

Сано посуровел еще больше.

— Я еду с тобой.

То ли ей удалось задеть его за живое, то ли он просто понял, что жену не остановить, и захотел удержать ее от дальнейшей самодеятельности — так или иначе, Сано поехал с Рэйко.

— Достопочтенный министр сегодня не принимает гостей, — сказал им привратник у ворот поместья.

— Господин министр дома? — Сано и Хирата с двумя сыщиками на подхвате стояли у оконца сторожки, а Рэйко ждала рядом, в паланкине.

Поразмыслив дорогой, Сано теперь сожалел, что поддался вместе с ней панике. С министром наверняка ничего не стряслось, кроме, может, того, что он передумал нападать на Черный Лотос. По-прежнему в обиде на Фугатами, Сано хотел справиться о его здоровье, не встречаясь с ним лично.

— Да, но он отдал четкий приказ не беспокоить его, — ответил привратник.

— Господин министр хорошо себя чувствует? — спросил Хирата.

— Вчера вечером, когда я в последний раз его видел, — отлично.

Рэйко шепнула Сано:

— Мы должны убедиться.

Ее настырность начала раздражать Сано, и все же он нехотя сказал привратнику:

— Я прибыл по официальному поручению сёгуна и приказываю пропустить нас к министру.

— Хорошо.

Привратник вызвал охранника, и тот проводил Сано с сопровождающими во двор, где Рэйко выбралась из паланкина. По казарме прогуливались вассальные самураи, но в самом доме стояла странная тишина.

— А где все? — спросил Сано сопровождающего, пока они шли по темному коридору.

— Первые вассалы достопочтенного министра куда-то отбыли. — Охранник беспокойно заглядывал в пустующие приемные и кабинеты. — Слуги должны быть здесь. Ума не приложу, куда они запропастились.

Сзади слышались тревожные причитания Рэйко, идущей вместе с сыщиками. Хирата хмурился. В душу Сано закралось недоброе предчувствие.

— А сегодня вы видели своего хозяина?

— Нет, — ответил охранник.

— Почему вы уверены, что его семья здесь?

— Никто не видел, чтобы они уезжали.