- Тома, а хочешь я сам схожу? - еще раз предложил мне он.

- Нет. Я хотела, чтобы ты дал мне свое ружье.

- Зачем?

- На всякий случай. Не нравится мне, что Валентины так долгонет. Да не смотри ты на меня так. Не буду я никого убивать! Твое ружье мневсего лишь для страховки нужно.

- Ну если только для страховки.

Дед протянул мне ружье и заботливо меня перекрестил. Ябросила взгляд в комнату, где лежал Жан, и, скрывая слезы, произнесла:

- Дед, слушай меня внимательно. Если я не вернусь...

- Как это? - на полуслове перебил меня дед.

- Я же попросила слушать меня внимательно. Если я невернусь, то ты должен мне поклясться, что ты француза в Париж отправишь.Слышишь, в Париж?!

- В сам Париж?!

- Да, в сам Париж! Не в подвал, а в Париж! Понял?!

- Да не кричи ты так. Все я понял.

- Ты случайно ничего не перепутаешь?

- Да не перепутаю я. Не перепутаю.

Если через полчаса меня не будет, то ты на всякий случайлюбым способом вывези Жана из своего дома. Ты же сказал, что у тебя повозкаесть.

- Есть.

- Вот и замечательно. Положишь Жана в повозку, накроешь егосеном и отвезешь Матрене. Здесь ему находиться опасно. А от Матрены позвонишьпо этому телефону.

Я достала визитку Марата и протянула ее деду.

- Что это?

- Визитка.

- Адресная карточка?

- Что-то типа того. Тут основные координаты человекапрописаны.

- Я видел где-то такую, только не могу вспомнить.

- Точно такую ты не мог видеть. Они все разные.

- Точно. Там и цвет другой был.

- Это директор охранного агентства. Его зовут Марат. Скажи,что у меня к нему единственная, последняя просьба. Отправить Жана в Париж.

- Что значит последняя? Ты что, умирать собралась?

- Не спрашивай меня ни о чем, а лучше внимательно слушай.

- Да я и так тебя внимательно слушаю.

- Так вот, позвонишь Марату и скажешь ему о том, что ондолжен отправить Жана во Францию.

- Это я уже понял.

Пусть сначала отвезет его в отель. Поможет собрать ему вещи,приведет его в порядок и отвезет в аэропорт на любой московский рейс. Ты всепонял? Ты меня не подведешь?

- Нет, - замотал головой дед. - А ты вернешься?

- Вернусь, - немного неуверенно произнесла я.

- Так, может, ты прямо сейчас сама этому директору охранногоагентства позвонишь и все расскажешь?

- Я ему сама звонить не хочу. Я с его женой повздорила, а оноказался обычным бабником.

- Да мы все бабники. И этот Марат тоже женат?

- Женат, - неохотно ответила я.

- Что ж у тебя все мужики-то женатые? Прямо напастькакая-то.

- Не знаю. Холостые почему-то не попадаются.

- Я холостой, - сразу воспрянул дед. - Ты не смотри, что ятакой старый. Это я с виду старый, в постели любую загоняю пуще молодогожеребца.

Я рассмеялась и повесила ружье на плечо.

- Дед, а ты юморист.

- Да я серьезно тебе говорю. Будет желание, приезжай,попробуй. Вдруг понравлюсь.

- Шел бы ты... к своей Матрене!

- Матрену я свою и в самом деле люблю, но сердце моебольшое. Там места всем хватит.

- А я думала, ты однолюб.

- Это зависит от ситуации. Когда надо, я однолюб, а когда ненадо, то я многолюб. Вот так.

- Ладно, дед, шутки в сторону. Я пошла. Ты все понял?

- Понял. Только я думаю, что у Вальки что-то с машинойслучилось. Не может она ее завести, и все тут.

- Я тоже на это надеюсь.

Дойдя до дачи Валентины, я не заметила ничегоподозрительного. Ни одной живой души. У приоткрытых ворот все так же стояламашина, но самой Валентины нигде не было видно.

- Валя! - громко позвала я ее и посмотрела на открытую дверьдома. - Валентина, ты здесь?!

Мне никто не ответил, я приготовила ружье и осторожно сталаподниматься по ступенькам в дом.

- Валя, черт бы тебя побрал! Ты где?! Ты едешь, или я сейчасбез тебя уеду?!

Зайдя в дом, с которым были связаны не самые лучшиевоспоминания, я сразу бросила взгляд в открытую комнату, но то, что я тамувидела, заставило меня закричать так громко и жутко, что я и сама не знаю, какне оглохла от собственного крика.

Никогда в жизни я не видела ничего подобного и не испытывалатакого чудовищного страха, который испытала сейчас. Валентина криво сидела встареньком кресле. Ее язык был вытащен наружу и прикушен между зубов. А вглазах застыл ужас. В груди, именно там, где находится сердце, торчала заточка.Рядом с креслом валялся мобильный телефон, а на столе, в пепельнице, лежалавыкуренная сигарета.

- Боже мой, Валя.. Валя... Кто ж тебя так?

По-прежнему держа ружье наготове, я подняла валявшийся наполу телефон и машинально сунула его в карман своего сарафана. Заскулив, какраненая собачонка, я со всех ног бросилась из этого дома в сторону дедовойдачи. Я не видела, куда я бежала. Все слилось - лес, кустарники, дорога,пробегающая мимо меня бездомная собака... Все предметы затянулись какой-тодымкой, и я не могла отличить один от другого. Смех Валентины, ее слезы, еешутки и чересчур интимные откровения. Вот мы сидим с ней в кафе... Вот она разговариваетпо мобильному телефону... Вот торгуется по поводу драгоценностей... Вотпонимает, что Влад ее использует, и смотрит на меня глазами, полными слез... Авот она раскаивается, что принесла столько зла в мою жизнь... Картинкисменялись одна за другой.

Споткнувшись на дедовом огороде о тяжелый бак с водой, ягрохнулась прямо на грядки и взывала от сильной боли. Я так сильно ударилась,что даже не могла встать. Нога жутко болела, и эта боль становилась всенестерпимее и нестерпимее. Не придумав ничего лучшего, я поползла прямо погрядкам, волоча за собой тяжелое ружье.