- Да я ничего плохого ему не делал, - дед попытался взятьЖана за руку, но тот отстранился и еле слышно сказал:

- У него ружье. Он всегда спускается сюда с ружьем и требуетденьги на коттедж какой-то Матрене.

- Да нет у меня никакого ружья, - стал оправдыватьсярастерявшийся дед. - Я же с миром пришел, чтобы тебя на свободу выпустить. Тыуж извини, что так получилось. Если бы я знал, что за французов никто выкуп недает, я бы с тобой даже не связывался.

- Он без ружья. - Убедив Жана в том, что он в безопасности,мы снова попытались выволочь его наверх.

С трудом вытащив из подвала, мы тут же положили его на дивани принялись отпаивать дедовой самогонкой. Жан плевался, но героически пил,неоднократно спрашивая нас о том, что это за отвратительный напиток емувливаем.

- Это самогонка. Она в чувства приводит, - объясняла я Жануи обрабатывала зеленкой его ссадины.

- Тебе больно?

- Да, - кивал головой уже изрядно опьяневший Жан. - Как тыменя нашла?

- Это не я тебя нашла, а моя соседка. Валентина. Я бы тебясама ни в жизнь не нашла. Если бы я только знала, что ты здесь, давно сюдаприехала бы.

Подойдя к Валентине, я положила руку ей на плечо ипосмотрела с благодарностью.

- Спасибо, Валя. Спасибо за то, что Жан остался жив.

- Да ладно, - Валентина переминалась с ноги на ногу. - Я жетебе пообещала его найти. Вот и нашла. Самое главное, что он остался жив, а томогли бы не успеть. Он у тебя весь обессиленный, избитый, ничего не ел и дажеот воды отказывался. Дед сказал, что он в знак протеста объявил голодовку. Ещепару дней, и старик бы в него стрельнул, на повозку погрузил и отвез подальше.

- Валя, да хватит уже об этом! - влез в разговор дед. -Зачем ты на меня клевещешь?

- Да ты же нам сам про это рассказывал. Говорил или неговорил?

- Ну, говорил, - виновато кивнул головой дед. - Но ведь я жесразу сказал, что это всего лишь мысль. Такая шальная мысль промелькнула у меняв голове, и все. А потом ее и не стало.

- Ой, Матвей, у такого, как ты, она еще десять разпромелькнуть могла.

- Да это все из-за любви, будь она неладна, - отмахнулсядед.

Ты мне про свою любовь не рассказывай! У тебя полная деревняодиноких баб, и любая будет тебе рада без всякого списка продуктов и коттеджа.Но ты на свою деревню начхал и в соседнюю пошел. Тебе что, здешних бабок мало?

- Да не за ними, а всего за одной. Сердцу не прикажешь. Я жевсю жизнь бабок просто топтал, а в эту по уши втрескался. Вот ведь как в жизнибывает. Нежданно-негаданно. Любовь приходит именно тогда, когда ты ее ужесовсем не ждешь.

- И выбрал же себе какую-то ненормальную Матрену, из-закоторой ты разум потерял и людей похищать начал!

Видимо, сама фраза о том, что дед начал похищать людей, емуне понравилась, и он укоризненно покачал головой.

- Еще скажи, что я не так сказала? - встала в воинственнуюпозу Валентина.

- Я людей не похищал. Это казанцы людей похищают, а яподобным не занимаюсь. Я просто взял уже похищенного француза и из одного домаперевел в другой. Из комнаты в подвал.

- Только и всего. А ну-ка налей нам с Томой по рюмке своейядреной самогонки!

- Это я мигом. - Дед разлил самогонку по рюмкам, протянулодну из них мне, другую Валентине, а третью взял сам. Окинув доброжелательнымвзглядом француза, он улыбнулся ему и торжественно произнес:

- За здоровьице. Не болей и передавай привет своему Парижу.Нам с Матреной, конечно, там уже никогда не побывать, так как у нас ни средств,ни желания нет.

А почему у тебя, дед, нет желания? - поинтересовалась я,держа в руках полную рюмку. - Что, никогда не мечтал побывать в Париже?

- Фильм есть такой «Увидеть Париж и умереть». Меня этоназвание очень сильно пугает, - тут же объяснил повеселевший Матвей. - А нам сМатреной еще пожить хочется. Название у фильма не зря придумали. Это жекакой-нибудь умный человек написал. Так что после Парижа и умереть можно. Я,когда про этот город слышу, сразу этот фильм вспоминаю. Ну и пусть я не был вПариже, зато я настоящего француза видел.

- Ты его не просто видел, ты его в подвале держал, -поправила его Валентина.

- Я же и говорю, что я настоящего француза очень близковидел, - выкрутился дедок. - Я сегодня утром к Матрене ездил, сказал, что скороу меня будет новый коттедж, что мне его мой хороший друг француз купит, так онанадо мной посмеялась. Сказала, что мое нынешнее состояние называется не чтоиное, как старческий маразм. Эх, черт с ним, с этим коттеджем. И все-таки незавидую я этим французам.

- Вот и правильно, - рассмеялась Валентина, - французы пустьв своем Париже живут, а ты в своем огороде копайся, капусту выращивай и звезд снеба не хватай.

- А я и не хватаю. Наши бабы нас больше любят. У нас душанараспашку. За мужика все отдадут, а их бабы шибко не раскошелятся.

- Еще неизвестно, отдала бы Матрена за тебя что или нет, -заметила Валентина.

- Может, и отдала. Кто ее знает? Да только у нее нет ничего.

Выпив рюмку, я подошла к Валентине и поторопила ее:

- У тебя на даче мы оставили машину. Вдруг кто приедет. Тебяискать начнет.

- Никто не приедет.

- Мало ли. Думаю, что твоя дача - это не самое надежноеместо, где можно укрыться.

- Конечно, поехали.

Мы с Валей подошли к Жану и помогли ему сесть. Пьяный Жаноблокотился на спинку дивана и хрюкнул.

- Ой, да он никакой, - заметила Валентина. - Говорят,французы от запаха спиртного пьянеют, а мы его самогонкой накачали.

- Он слабый, вот и опьянел быстро.

- Они такие же, как мы, и выпивают нормально.

Да пила я с французами. Я же тебе говорила, что я в Москве стуристической группой из Франции в одной гостинице жила. Слабые они. И впостели слабые. Или мне просто такой попался. Повошкался, повошкался, затем какзакричит и упал лапы кверху. Я перепугалась, думала, может, ему плохо. Аоказалось, что ему очень даже хорошо. Это у него оргазм наступил. А с чего оннаступил, я так и не поняла. Я ведь даже ничего почувствовать не успела.Посмотрела на его крючок и тяжело вздохнула. Карандаш и тот толще. Да он еще ис обручальным кольцом был. Ты только представь, он же чей-то муж. Я еще тогдаподумала, что живу одна, и не надо никого. Если мне сильно приспичит, то я себехорошего мужика найду и не разочаруюсь. А так каждую ночь такой французскийкарандаш рядом без толку лежать будет. Что хорошего то? Лапы поднимет и кричит,как будто он у него надломился. Так его еще обстирывать надо, кормить, с работывстречать и слушать то, что у него произошло за день. Получается, вроде смужиком живешь, а мужика и не чувствуешь. Этот-то хоть не такой?