Я мысленно восхитился, как изящно нас послали… на задание. Вроде и под присмотром, но не мешаемся поблизости. Занимаемся делом, но настолько «важным», что не поймешь – для защиты Временщицы то, или в качестве издевки над нами.

– Согласно воздушной разведке, именно здесь в последний раз замечен белый медведь, – Ундерк, не заморачиваясь тонкостями, увлек нас в Пробой. – Хотя не понимаю, как в такой темноте можно что-то увидеть… Тем более искать следы в подобной грязи! – под ногами действительно хлюпала смесь из нечистот и не до конца растаявшего снега, насколько можно судить в свете недалекого зарева пожара. Юный Пространственник вздохнул: – Сейчас бы ультрафиолетовые лампы, о которых вы давеча вспоминали, пришлись бы как нельзя кстати.

– Конечно, не ультрафиолетовые, но все же… – извлек из пространственного кармана пару масляных ручных фонарей и принялся их разжигать, извлеченной оттуда же зажигалкой. Затем, подумав, достал моток веревки и сеть… правда, рыболовную, но крепкую: – Держи фонарь и сеть. Пригодится, если будем брать зверя живьем. Иначе на кой он нам?

– Откуда? Вы знали, что…

– Меня отправят охотиться за дикими хищниками в центре мегаполиса? Почему нет? – десяток секунд наслаждался спектром эмоций на лице юного Пространственника. Затем обозначил улыбку: – Шутка. Просто со временем обзаводишься кучей жизненно необходимых мелочей. Буквально. Так сказать, походный набор. Мой лимит пространственного кармана в пятьдесят килограмм наполовину забит подобным барахлом, и все равно чего-нибудь, самого элементарного, не оказывается под рукой в самый ответственный момент.

Луч света вспугнул тени, обрисовав кусок крайне непрезентабельного переулка. Слух резанул дикий ор кошаков, серыми призракми исчезающими в темноте подвальных окошек, походу со звоном что-то опрокидывая.

Мефи на шее напрягся, затем нырнул во мрак. Проследил его траекторию лучом света. Взгляд выхватил следы когтей на кирпичной кладке и последствия рытья в мусоре кого-то массивного.

– Вот и решился вопрос: как идти по следу! Похоже, нюх Мефи достаточно острый, чтобы выделить в смраде нужные запахи, – пусть я не жаловал ласку, но невозможно не признать пользу.

– Это просто восхитительно! – парень не со страхом, но с уважением смотрел на меня. Непривычно и приятно. Решил его не разочаровывать:

– Теперь же, Ундерк, прошу, помогите леди. Я обещал ей увлекательную прогулку, но пока начнется шоу, надеюсь, Лорн не откажется скоротать время в интересной компании.

Парень просиял. Через минуту он вещал о чем-то благородно-величественном, а девушка одобрительно улыбалась из-под надушенного платка, коим прикрывала носик. Пара благопристойно под ручку двигалась параллельным курсом. Я же… бешеным псом носился за неугомонным Мефи. Тот, кажется, специально пытался залезть в наиболее вонючие отдушины, дыры и щели.

Бархатный остров являлся довольно точным срезом с общества Агемо. На главных улицах лучшие заведения для самой почтенной публики. В закоулках, куда попадешь, только если сильно не повезет, или когда терять уже нечего, расположились притоны с опиумными курильнями, дешевой выпивкой, игральными домами, борделями, переполненными девками сомнительного качества и, конечно, отдыхающими отморозками из Иванова семейства.

Мы же оказались вовсе на задворках жизни. Там, где свалена омертвевшая плоть города. Клоака, выглянувшая под небо. Трущобы. Потому неудивительно спокойное продвижение, более того, полное отсутствие всякой разумной активности в обозримом пространстве.

Вокруг обшарпанные здания, не знавшие ремонта порой более столетия. Выщербленный камень стен. Частично разбитая кладка. Вонь испражнений. Строения без видимых причин поскрипывали и потрескивали. Что-то шуршало и хлопало. Промозглый ветер играл сонату разорванного сердца на водосточных трубах. Сквозь неплотно прикрытые ставни едва пробивались отголоски любовных сношений и ругань, в крайне непристойной форме.

Казалось… сложно описать ощущение. Словно попал в челюсти ветхому, но матерому и еще сильному хищнику, так что трех- и четырехэтажные зубы перешептываются меж собой, обсуждая, как перемолоть пришельцев. Хотелось поскорее покинуть сию негостеприимную юдоль.

Города у меня ассоциируются с людьми. Если точнее, с аристократами. Внешний лоск и красота. Всегда приятное первое впечатление и интересные беседы. Стоит же шагнуть в глубину помыслов и подворотен. Гниль. Без нее никак. Без нее нет баланса. У каждого своя. Тщеславие. Зависть. Жадность. Даже у того маленького городка, название которого благополучно забыто, имелся тщательно взлелеянный изъян – бесхребетность.

Хотя есть те, кого гниль не разрушает. Те, в ком гниль превращается в яд. Жестокость. Беспринципность. Даже страх… о да! Ибо им пропитано затишье… а оно ведь часть бури? Воплощение Агемо я знал лично. На сей раз не кичащаяся дутым величием аристократия, но истинно обладающие силой. Разнообразие островов, представленное в дуэте… хотя, возможно, уже в трио?

Тело… хотя нет! Вновь термин не подходит – фарш из изломанных костей, растерзанного мяса и разорванных внутренних органов валялся на дороге. Когда вслед за Мефи свет открыл непотребство, от останков в стороны рванули волны крыс. Притом они порой останавливались и осматривали меня алыми бусинками глаз, словно оценивая в предвкушении.

Обернулся к парочке… и заткнулся, забыв о словах, когда увидел, насколько отчаянно Ундер подает знаки, чтобы я не выдавал обнаруженного. Парень честно отрабатывал программу «развлекать и уберегать». Да… точно. Почти забыл, про слепоту Лорн. Кивнул, чтобы они проходили дальше, а сам поставил фонарь на землю и, изучая, встал на колено у тела.

– Однозначно работа зверя, – Мефи вновь вцепился в ухо, и в голове зазвучал ментальный голос Лорн. – Рваные раны от когтей, объеденное мясо… У вас нет статьи «о жестоком обращении с животными»? Зверя явно недокармливали.

– Я остановился, встал по другому поводу, причине. Тебе не кажется знакомым этот бездомный, нищий?

– Прошу простить, но в мой круг общения… Хотя, постой. Обожженные пальцы. Вот рядом валяются на удивление белые зубы. На правой ноге отсутствует ступня… хотя в этой мешанине не понять, как давно. Зато сквозь смрад пробивается нотка корицы, Мефи ее очень не любит. Мы встречали этого попрошайку в парке в первый день в Агемо. Занимательное совпадение. Жаль, бесполезное.

– Не скажи, – относительно чистой щепой подцепил окровавленные лохмотья. – Мой отец следователь в Свободном Городе. Без лишней скромности скажу, отменный. Он постоянно твердил, внушал: «Мир – сложнейший роман, история с множеством сюжетных линей и мыслей, идей разной глубины. Проблема лишь одна, единственная – автор графоман». Потому все связано, нужно только обращать внимание, взгляд на связи, – под одним из лоскутов блеснул металл. Очистил участок и увидел дорогой охотничий нож, наполовину лезвия воткнутый в