-  Ты обманул меня прошлый раз –  даже не собирался ничего делать.  Врал с упоением, даже имитировал голосом усталость и раздражение – виртуозно, надо сказать.

   Ответом  был ласковый взгляд и его слова:

-  Неприятности на работе, Аль, я ничего не имитировал.  Злился на все и всех, и готов был сделать, как обещал.  Еще и голова болела. Я просто сорвался на тебя, прости.

-  Сорвись еще раз и все-таки сделай, - попросила я.

-  Ты тоже врала, - улыбался он, обнимая меня взглядом: -  Согласилась со мной, сказала, что не будешь спешить с разводом. А сама…

-  Почему ты все время улыбаешься?

-  Я объяснил тебе.  Давай пока не будем  разводиться, Аль, просто отложим на время.  Пожалуйста.  Еще пара дней и мне некогда будет в небо взглянуть, ты же помнишь, как это бывает.  Буду забывать кушать, почти перестану спать, стану срываться с сигаретами, когда проявятся  нестыковки и станет совсем хреново - все, как всегда. Только теперь еще и дома пусто и нет еды.  Все нужное не глажено и… мертвая тишина, как в склепе.

   Официант принес наш заказ, и я взяла в руки приборы… отложила их.  Тихо спросила:

-  Почему ты никогда не говорил, что тебе тошно от наших вечеров с закатами?  Что тебе не нравится все это – они, вино, музыка?

-  Кто тебе сказал такое? – деловым голосом уточнил он.

-  Ирка.  Ты смотрел на нее тогда, будто извиняясь за все это. Потерпи, мол, как я все это терплю… годами.

-  Не помню такого - за что и когда я мог извиняться? – он выглядел растерянным. И будто бы даже не притворялся.

-  Она у нас в гостях...  я пошла включить «Энигму», - нехотя  уточнила я.  Зря все это,  получалось –  кинулась выяснять отношения.

-  Не знаю, Аля, - потер он  рукой висок, -  может, не был уверен – слушает ли она ту же музыку, что и мы?  Я не помню.  За каждый из тех вечеров я сейчас готов отдать день жизни, только бы они повторились.

   Я покачала головой и принялась за еду,  Олег – тоже.  Кушали молча.  Когда на столе остались только стаканы с минералкой, он опять заулыбался.

-  Что опять? – недовольно спросила я.

-  Ничего.  Привычка – страшная сила, - покрутил он стакан в руке, -  выждем положенное время?

  Мы никогда не запивали еду сразу – выжидали минут десять-пятнадцать, а лучше – полчаса.  Так делали в его семье, прижилось как-то и у нас.

-  Как родители? – вежливо поинтересовалась я.

-  Откуда  я знаю? – поднял он брови, - все, как всегда – они сами по себе,  я ни на что не претендую.

-  Ты не сказал им о нас?

-  Не думаю, что им это  интересно.  С родителями мне не повезло – это факт.  Очень не хватает твоих, кстати.  Я бы с радостью съездил с тобой туда, -  его голос стал печальным, как и выражение лица.  Короткие волосы уже почти прикрыли следы полученной травмы.  Ему шла даже такая простая стрижка.

-  Ты все время давишь на жалость, - отметила я, -  встреча задумана только для этого? Показать,как тебе плохо и какой ти несчастный?

-  Ну…  а ты хоть чуточку пожалела меня? – прятал он улыбку.

-  Мне нравится, как мы сейчас общаемся – спокойно, ровно, цивилизованно.  Друзьями мы с тобой не будем, но уже хочется верить, что и врагами – тоже.  Давай на этой ровной ноте и закончим сегодня? – пригубила я стакан с минералкой, не желая затягивать разговор.  Содовая… минералка была не кислая, а щелочная.  Вкус пищевой соды тошнотно прошелся по небу, камнем упал на корень языка, заставив желудок мучительно дернуться, а  горло - сжаться в судорожном спазме.  И я как-то очень четко поняла, что никуда добежать не успею - съеденный только что обед  толчками поднимался по пищеводу.  Наверное, мое лицо побагровело, я  непроизвольно вздрагивала и давилась, в ужасе глядя на Олега –  опозорю и  его заодно, но нет…

   Он быстро вскочил, сдернул со столика скатерть, сразу сложив ее вдвое, и подсунул  к моему лицу.   И меня с огромным облегчением  вывернуло туда, как в пакет. Спазмы прекратились довольно быстро.  Краем скатерти Олег вытер мой рот,  собрал ее концы в кулак и спокойно предложил мне:

-  Пойдем,  умоешься и прополощешь рот.  Пожалуйста, принесите нам… мятный чай и лимон с сахаром, - попросил он официанта, - я оставлю скатерть в мужском туалете, - договаривал он уже на ходу.

   Я прополоскала рот и долго плескала в лицо холодной водой.  Посмотрела на себя в зеркало – белки глаз вокруг золотисто-карей радужки покраснели, под нижними веками нарисовались небольшие отеки, волосы надо лбом торчали – выбились из улитки, в которую были затянуты перед этим.  Это была самая простая и любимая мною прическа, удобная и доступная, а  для волнистых волос средней длины просто идеальная. Расческа осталась в сумочке… ну и ладно.  Я еще раз вымыла руки с мылом и кое-как пригладила волосы.

   Почему он не спросил – что со мной?  Почему не высказал претензий к готовке, а чай заказал вполне себе доброжелательным тоном?  Это же первое, что должно прийти в голову – подали  некачественную еду.  А он промолчал…   Из туалета выходить не хотелось.  И не то, чтобы я запаниковала…   но придется говорить об этом. А  у меня  нет ни сил, ни желания изворачиваться, врать, делать вид…  А  говорить все равно придется. Черт!  Именно сейчас я этого разговора не хотела, абсолютно не была готова к нему.  Думала – только после совещания с Иркой, пускай она и не по семейному праву.  Но у нее есть знакомые еще со времен учебы.

    Зачем я вообще поехала с ним?  Взял с наскоку – тепленькой. Как-то неожиданно для меня все случилось.  Неужели  Колька сдал, легально переметнувшись на сторону врага? Потому что был против военной эпопеи?  Нет, скорее - проговорился он в сердцах.  Выматерил зятя и дальше тоже на эмоциях.  Он и сам на нервах, а Олег для него вообще, как красная тряпка для быка.  Нет, Коля не мог.

-  Аленыш, ты уже в порядке? – послышалось от двери.  Олег свободно вошел прямо в женский туалет и стал рядом со мной перед зеркалом.  У него, как и у меня,  волосы надо лбом были влажными, и так же покраснели белки глаз.  Я внутренне сжалась, насторожено глядя  в зеркало.

   Он отвел взгляд в сторону, тронул меня за спину, разворачивая к выходу. Осторожно заправил за ухо выбившуюся прядку волос и тихо напомнил:

-  Там, наверное, уже принесли чай с мятой?  Травонули чем-то, сволочи…  мне тоже не по себе.  Пошли?

-  Ага, - с облегчением выдохнула я и благодарно  улыбнулась ему.  Нечаянно и жалко, наверное, получилось.  А дальше – вообще…   Мы говорили, конечно,  но на отвлеченные темы.  Господи!  Да мы даже погоду на Дону  обсудили – осторожно, неловко, отводя взгляды…  будто по минному полю шли.  Встать и уйти,  резко оборвав разговор, было уже просто  невозможно.  Не давало странное чувство благодарности за это его молчание. Потому что, судя по всему, он сделал свои выводы, а я понимала это и знала, что они правильные.  Но он не стал уточнять…