-  Та это как раз понятно, - весело взглянул Коля на меня, - ты  не расстраивайся, я сам сделаю запрос –  через нас  будет быстрее.  И сам потом съезжу туда и все узнаю.

-  Ты настроен против этой моей затеи, Коля, - грустно напомнила я.

-  Хочешь сказать - не доверяешь? – обиделся он.

-  Не выдумывай.  Но  боюсь, что ты не сильно будешь стараться.

-  Сделаю все, что смогу, -  отрезал он, - больше того, сейчас кину тебе  идею.   В твоем адеквате я не сомневаюсь, но в успех этой  затеи я, действительно – не верю.  Только если вдруг…   Есть  специалисты-психологи, которые вытягивали ребят после Афгана, Чечни, да и после Сирии уже тоже.  Желательно, если это все же случится, и когда он осознает факт… своего попадания, чтобы рядом  оказался  такой  человек.  Верю, что мужик  - боец, фронтовик и все такое.  Но, окажись я на его месте… не отказался бы, честно.

-  Да,  наверное…  Да что я говорю?!  Это очень правильно, Коля, - согласилась я и задумалась над тем, что может ощутить Иван в этом случае – когда поверит и осознает? Страх?  Нет, не то -  Ваня не испугается.  Я – да, если  и  не обделалась бы со страху, то точно -  разревелась бы, уцепилась за него, как за якорь и, ощутив родное тепло и поддержку,  сразу успокоилась.  А что может почувствовать он? Сильный мужчина, который привык принимать волевые решения, молниеносно ориентироваться в обстановке и правильно реагировать на ее быстрое изменение? Наверное, все же - растерянность, неверие, непонимание, сожаление? И уж сто процентов – не радость, даже если будет помнить меня. Да, брат прав - скорее всего, ничего хорошего.  А может, даже бессильный гнев оттого, что не может вернуться – там его ждали люди и наступление. Тут баба Маня права –  это будет выглядеть, как дезертирство.  Или нет? А что думает об этом настоящий мужик и мой брат по совместительству?

-  Поэтому я и говорил тебе – оставь ему его жизнь.  Когда он узнает, что это – твоих рук дело…  Теплых чувств с его стороны я не гарантирую.   Понимаешь, сестра… даже такая баба, как ты – она просто баба. Есть вещи важнее вас, ты уж прости за правду.  А  ты даже не семья ему, что бы там ни надумала себе. Только знаешь что? – взглянул он на меня в упор, оторвавшись взглядом от дороги, -  Даже если бы там ждала не ты, а его дети, он все равно вернулся бы в свой батальон, иначе… есть такое дело, как совесть – она заела бы.  Я не говорю, что он обманывал тебя, обещая вернуться.  Только зачем вернуться, Алена?  Опять на ночку, чтобы…

-  Он говорил не о ночи, а о жизни, - нахохлилась я.

-  Слова это просто слова...  Но я и тут допускаю и даже верю, что он говорил правду.  Что вернется к тебе после войны с победой, а не дезертировав и оставив своих товарищей там…  он же командир?  А перед наступлением подразделению лишиться командования… Есть, конечно, замы…

-  Все, Коля, - пробормотала я, - дальше помолчи.  Я буду думать.

   Он погладил меня по руке и дальше мы долго ехали молча.  Я рассматривала окрестности.  Срезая путь, брат поехал не по трассе, а дорогами местного значения.  Населенные пункты, которые мы проезжали, выглядели не очень…   Бедность, часто и просто запустение –  чем дальше от городов и «области», как звали областной центр местные жители, тем более убого смотрелась глубинка.  Опытная станция процветала на этом фоне,  у нас жили неплохо, даже зажиточно.

   Все эти наблюдения не добавляли радости.  И не совесть, о которой говорил брат, ощутимо скреблась внутри, а  страх, что Ваня возненавидит меня, узнав, что причина во мне. Кто их знает – этих мужиков?  Если Коля считает, что это не просто возможно, а и будет…  Смысл ему врать мне?

-  Коля,  я не отступлюсь.  В том плане, что не оставлю все на самотек.  Но к бабкам уже, кажется,  не пойду и…

-  Ты все-таки собиралась к бабкам? – усмехнулся брат.

-  Все способы… я собиралась использовать все способы и возможности, но сейчас…   ты тоже пойми - все  продолжается уже много лет и начала это не я.  Будет продолжаться и дальше, независимо от моего желания – до десятой, но я проконтролирую… процесс.  Только лишь. Я буду там, когда десятая появится в доме бабы Мани.  И когда зацветет липа – тоже.  Больше ничего такого…  Но когда увижу его – обязательно расскажу, что сейчас на дворе не сорок…

-  Та нельзя же, ну как ты не поймешь?! –  резко припарковал брат машину к обочине и развернулся  всем телом ко мне: - Он не останется добровольно, понимаешь ты это?  А если все-таки останется…  спасти свою шкуру,  то  не советую даже знать его.

-  Замкнутый круг какой-то… дурак.  Ты загнал меня в угол,  - прошептала я, чувствуя, что вот оно… сейчас…

-   Я загнал? И перестань сырость разводить, - неловко отвернулся он, - отпусти все на самотек – совсем.

-   Ага… сейчас.  Ладно, Коль, поехали уже,-  вытерла я глаза, -   наверное, отмечу с вами свое рождение и послезавтра – домой.  А я рассчитывала на эту поездку, - пожаловалась все же.

-  Я все сделаю, как обещал.  Знать о нем – твое право… и ребенка.

-  Через два дня… я буду знать о ребенке только через два дня.  И не знаю, что  делать, если…

-  Ну вот, - обнял он меня, - ты снова ревешь, а на тебя это вообще не похоже, так что он - есть.

-  Коль, - прошептала я ему в плечо, - мама просила поговорить с тобой про Настю.

-  А?  Не,  бесполезно, - прижал он меня еще сильнее к себе, не давая отстраниться.  Не хотел, чтобы я видела выражение его лица?  Твердая мужская грудь под моей щекой дернулась – он глубоко  вдохнул и продолжил:

 - Еще были ее слова, Алена.  Поцелуй я, может, и  простил бы… потом.  Только не пытай меня, пожалуйста,  ладно? -  нервно хохотнул он и отпустил меня.  Смотрел и улыбался уже спокойно, или удачно делал видимость.

-  Нужно ехать. Расскажи  про свою работу, что вы сейчас строите?

   А я рассказала про предложение Беркутова и еще про Ромку.  Подъезжая к дому, он серьезно посоветовал:

-  Я бы поставил на соседа.  Про борозду и коня ты знаешь, ну, а малец…

-  Иди ты!  А то, и правда сейчас заведу про строительство.

    В дом мы вошли, посмеиваясь.

    На следующий день родня отмечала мой День рождения.  Столы опять накрыли под грушей, и народу собралось вдвое больше, чем прошлый раз.  Дети играли на лужайке у качели, за ними по очереди присматривал кто-то из взрослых.  Я поговорила с племянницей, отдала ей свои косынку, шарфик и пообещала себе, что без настоящих подарков для детей приеду, только если вдруг землетрясение…  Потискав маленького Саньку,  вернулась к гостям и заметила незнакомого молодого человека, который зашел в калитку.  В руках у него был большой букет розовых пионов в простом глиняном кувшине – огромных, пушистых и ароматных, таких, как я люблю – я издалека узнала этот сорт.

-  Курьер, - представился он, улыбаясь: - Позвольте вручить вам этот букет с  поздравлением и самыми лучшими пожеланиями.  Внутри записка.