Выглаженные рубашки сразу вешала на плечики и уносила в шкаф.  Привычная монотонная работа успокаивала, я поглядывала на город за окном и даже стала что-то тихонько мычать, притопывая на месте. Оставалась еще пара – кремовая и тонкая-тонкая белоснежная с крохотными загогулинками из более плотных нитей, когда со стороны прихожей раздался металлический щелчок  и голос мужа:

-  Вот мы и на месте.  Непорядок, конечно, но, я думаю –  раза в неделю будет вполне достаточно, - говорил кому-то Олег.  Хлопнула, закрывшись,  входная дверь…

-  Покажите мне ванную, - попросил свежий женский голосок.

    Шаги, какой-то еще шум…  Я осторожно поставила утюг на гладильную доску и подрагивающими пальцами вытащила шнур из розетки.  Не глядя в сторону входа, наклонилась за своей сумкой.  Хорошо, что она была собрана заранее. Похоже, гладильную доску будет кому убрать, как и догладить рубашки.

-  Аля?!   Как ты здесь, я даже не думал…

-  Я уже ухожу, забрала кое-какие вещи.  Не буду  мешать, - скривилась я.  Хотела  улыбнуться независимо или презрительно  -  не получилось, губы дрожали, мышцы лица отказывались  повиноваться.  Подняла взгляд, услышав шаги Олега – он направлялся ко мне.  В  костюме, светлой рубашке и галстуке - с работы, а за его спиной, на входе в комнату, стояла молоденькая девочка в аккуратном зеленом комбинезоне по фигурке  и белой футболочке.  Я толком не рассмотрела ее –  просто не успела.  Олег быстро подошел ко мне и крепко обнял, прижимая к себе… больно.  Я дернулась отстраниться, оттолкнула его руками, нечаянно метнувшись взглядом к двери.  Он опять с силой притянул меня к себе.

-  Девочка из клининговой компании.  Алька, ну надо же… я зашел именно сейчас, -  он заглядывал мне в лицо, пытаясь встретиться   взглядом, а я молча отворачивалась, пытаясь вырваться из его рук.

-  Аля!  Это уборщица, б..ь!  Просто уборщица!  Я засрался тут!  Сегодня заключил договор, нужно было показать ее охране, объяснить про сигнализацию и отдать ключи.  У меня обед… Алька… - вдруг опустился он передо мной на колени, крепко обнимая за пояс и прижимаясь щекой к животу. Я замерла.

-  Не вырывайся... не уходи, пожалуйста. Я рад, что пришел именно сейчас.  Ты все-таки пожалела меня, да?  Совсем нечего надеть, абсолютно… - бормотал он, на автомате, очевидно, продолжая давить на жалость: - Алька…  ты здесь, уже со мной?

   Девочка неловко улыбнулась мне от двери, развела руками и тихо ушла в сторону прихожей.  А Олег подхватился с колен, обхватил мое лицо руками и почти силой развернул к себе, провел большими пальцами по моим щекам.

-  Ну не плачь, пожалуйста, я же все объяснил, - и добавил очень серьезно: - Аля, останься. Я очень  прошу тебя, очень.

-  Нет, - нечаянно всхлипнула я,  отстраняясь, и на этот раз он отпустил меня.

-  Не смогу, Олег, теперь знаю точно.  Больше не смогу, извини.  Слишком  тогда… по живому.  Я теперь всегда буду ждать… дубля. И это до сих пор дико больно.  Нам бы вообще не видеться.  Мне хорошо и спокойно вдали от тебя.  А ты засрался - да,  - хмыкнула и уже сама вытерла мокрые щеки.  С чего вообще, так-то?

   Наверное, только сейчас вспомнив о девочке, он прошел в прихожую и извинился, сказав, что с ними завтра свяжется его секретарь и сам все тут покажет.  Щелкнул дверной замок, и он опять появился в дверях.  К этому времени я успела сложить доску, а рубашки кинула на диван.  Жаль… самые красивые  оставила напоследок.

-  Увидел твои босоножки на полочке... Извини,  сделал из квартиры свинарник.  Алька, сядь, пожалуйста.  Сейчас все решим…   Ребенку нужен отец,  - трудно вытолкнул он из себя, вглядываясь в мое лицо.  Я никак не подтвердила его догадку, но и отрицать не стала, и он закусил краешек нижней губы так, что она побелела.  Но быстро справился и  даже улыбнулся, повторив:

-  Ребенку нужен будет отец, Аля.  Можно, это буду я?

-  У него есть отец – Дружанин Иван Георгиевич, - отвернулась я к окну.  Смалодушничала.  Смотреть на него было…

-  Я не знаю его, - констатировал Олег, - это хорошо.  Мне…  Иван?  Ваня?  Это его ты звала в лесу?  Я помешал вам тогда?  А чего же ты так орала? – горько улыбнулся он и замолчал на какое-то время.  Я не смотрела на него, боясь расплакаться.  Это все гормоны.  Нет другого объяснения.

- Хорошо, Аля,  я не буду больше унижаться, как ты говорила…  Наверное, ты не сможешь простить, а просто жалости от тебя – как с рубашками, мне не нужно.  Квартиру уберут, я вывезу свои вещи. Квартира твоя, мне не нужны такие площади, а тебе, ребенку и этому Ване…  У него есть свое жилье?

   Почему-то мелькнуло в уме, проплыло мутной картинкой - место на кладбище под обелиском и бронзовый солдат…, яма потом пустая – пока пустая?  Я даже закрутила головой, прогоняя страшные образы.

-  Не нужно, Олег, пока не нужно.  Я даже не знаю – останусь жить в этом городе или уеду домой?  В декрет точно уеду к родителям,  даже придумала уже, с кем оставлю Ирку.  Помнишь того рыжего? Спокойный мужик, очень порядочный, семейный. Надежный и грамотный.  А ты, пожалуйста, не жди меня, Олежка.  И не мучься ты… считай, что я простила уже…

-  Плохой знак… - потер он пальцами висок.

-  Плохой, да… я пойду.  Не помогай, сумка  легкая.  Я пока не хочу снимать квартиру, поживу у Ирки и Анжика, она настояла.  Но  там тесновато – не хочу захламлять еще и своими тряпками  хату.  Когда что-нибудь понадобится, я предупрежу тебя заранее, чтобы  не получилось вот так…

-  Аля…

-  Ну, когда-нибудь это будет уже не клининг, Олег.  Ты молодой мужик.  Мне еще больно  это – только что поняла,  но я не смогу, извини.  И собакой на сене быть не хочу.  Те слова про унижение… тебя задело.  Не было желания оскорбить – только поставить точку.  Так что с разводом?

-  Мы с тобой уже договорились – потом, -  вскинул он голову, -  сейчас мне нужна трезвая голова.  Дай мне, пожалуйста, это время, Аля.

    Уходя от дома, с мрачной иронией думала о том, что превратилась в настоящую тряпку – сентиментальную, мнительную  и плаксивую.  К черту такие гормоны!  Нужно приходить в себя.  Откуда этот идиотский порыв – гладить ему рубашки?  Зачем?!

    Я растерялась и струсила, просто струсила – из-за Ирки.  Она втрескалась в Кольку, совершенно не зная его.  И не то, чтобы мой брат был каким-то монстром…  Но  это  любовь совершенно вслепую, наобум, в белый свет!   Она не знает, что у Кольки взрывной характер, что он не ест то, что любит она и Анжик, а я вот знаю это.  Разве что пирожки?  Но дело даже  не в этом – не в мелочах.  Все неправильно просто глобально – так врасти, погрузиться во все это, а если потом вдруг - разочарование?  Наверное, будет болеть не меньше, чем от предательства.   Но самое страшное в том, что пришло мне в голову в связи с этим - я точно так же не знаю Ваню.   Какой он, когда не в кровати… бане… да блин!  Что он любит, а чего не терпит, что считает допустимым для себя… что он за человек вообще?   Придумала я его себе или вдруг узнала, как свою вторую половинку?  Озарение, мгновенное приятие или ошибка?  И как тогда пережить? Струсила…