Они познакомились год назад в тренажерном зале. На тот момент Санти уже два года встречался с девушкой, а у Сабальсы не было никого. Они несколько раз договаривались о совместных пробежках, иногда встречались, чтобы пропустить стаканчик-другой, и он даже познакомил приятеля с двумя девушками, с которыми у него были скоротечные романы. Но однажды утром, когда они вернулись с пробежки, Санти принимал душ у него дома, потому что из них двоих Сабальса жил ближе к их беговым маршрутам. Дело было прошлым летом… Санти вышел из душа обнаженный и влажный… Они посмотрели друг другу в глаза и мгновение спустя уже лежали в постели. На протяжении недели они каждое утро встречались у него дома. Каждое утро мощное желание брало верх над его смятением, после чего он принимал твердое решение — это не должно повториться. Спустя неделю он снова появился на работе. И начал серьезно встречаться с Марисой. Он сообщил Санти о том, что они больше не увидятся, и попросил его больше ему не звонить. Оба исполнили свои обещания, но Санти оказывал постоянное пассивное сопротивление его решению разорвать отношения. Он ему больше не звонил. Вместо этого он присылал ему фотографии своего обнаженного тела, которые будоражили его так сильно, что Сабальса не мог думать ни о чем, кроме Санти и секса с ним. Эти фотографии завладевали его сознанием, приводя его в состояние неописуемого возбуждения. А с учетом того, что секс с Марисой сводился к некому подобию кошачьих воплей, убивавших его желание, снова и снова в его памяти возникали страстные, головокружительные и лихорадочные встречи с Санти. Он испытывал постоянное раздражение и беспокойство, как человек, ожидающий каких-то изменений, которые позволят разрешить его проблему, или бури, способной все разметать и раз и навсегда покончить с его смятением. И тогда наступит новое утро, и он встанет с постели и поймет, что его больше не преследуют последние восемь месяцев его жизни, что он свободен. Спрашивая себя, как долго он способен выдержать подобное давление, он снова посмотрел на инспектора Саласар. Она сидела за компьютером, прокручивая фотографии, на которые каждый из них таращился не один час, и возненавидел ее за все сразу.

Амайя в сотый раз, не меньше, впилась взглядом в снимки, сделанные в хижине. К камину была прислонена старая соломенная метла, частично прикрывающая небольшую кучку мусора. Она вернулась к предыдущему кадру и в несколько раз увеличила изображение. Наконец, обретя полную уверенность относительно того, что она видит, она набрала домашний номер Инес.

— Добрый вечер, Инес, это инспектор Саласар, — произнесла она, когда в трубке раздался голос несчастной женщины.

В течение двух или трех минут она выслушивала подробности того, что мать Йоханы обнаружила, вернувшись домой, включая рассказ о пропавших деньгах и исчезнувших документах. Она терпеливо ожидала, пока женщина выговорится, выплеснув все свое граничащее с торжеством волнение, вызванное тем, что ее подозрения подтвердились. Когда лавина слов иссякла, Амайя заговорила:

— Полчаса назад мне позвонил лейтенант Падуа, так что все это мне известно… Но есть еще кое-что, в чем вы, возможно, могли бы мне помочь. Ваш супруг, кажется, работает автомехаником?

— Да.

— Он всегда этим занимался?

— В Доминиканской республике — да. Но когда он приехал сюда, поначалу он не мог найти работу по специальности и целый год работал скотником.

— В чем заключалась его работа?

— Он пас овец. Ему приходилось выгонять их в горы, и иногда он проводил там по несколько дней.

— Я хочу, чтобы вы заглянули в холодильник, кухонные шкафы, кладовую и всюду, где вы храните продукты. Посмотрите и скажите мне, все ли на месте.

Телефон Инес, видимо, был беспроводным, потому что несколько минут Амайя слушала учащенное дыхание женщины и ее торопливые шаги.

— Матерь Божья! Инспектор, он забрал всю еду.

Амайя окончила разговор со всей любезностью, на которую была способна, и позвонила лейтенанту Падуа.

— Джейсон Медина не собирается бежать из страны, во всяком случае традиционным способом. У него запас еды на несколько недель, и он, вне всякого сомнения, укрылся в горах. Он знает все пастушьи тропы, как свои пять пальцев. Если он и покинет страну, он сделает это, перевалив через Пиренеи. Тот, кто хорошо знаком с местностью, может пересечь долину и горы, оставшись незамеченным. Джейсону было прекрасно известно о существовании этой хижины. На месте преступления имелись овечьи фекалии, хотя пол и подметали. Они лежали кучкой возле камина. На вашем месте я бы связалась с его бывшим работодателем. Инес сообщила мне, что это кто-то из скотоводов Арискуна. Поговорите с ним, он может оказать бесценную помощь, указав тропы и стоянки. Я уверена, что ребятам из подразделения по защите окружающей среды также известны все горные маршруты.

Падуа молчал, но Амайя чувствовала, какой стыд переживает ее собеседник. Внезапно ее охватила досада. Лейтенант сплоховал, и поздравлять его было не с чем, но ведь она и сама очутилась в подвешенном состоянии, увязнув в расследовании без единого подозреваемого.

— Лейтенант, как полицейский полицейскому — это останется между нами.

Падуа сбивчиво пробормотал слова благодарности, и в трубке раздались гудки.

— Я всего лишь девочка, — шептала она, — я всего лишь девочка, почему ты меня не любишь?

Девочка плакала, пока земля покрывала ее лицо. Но чудовище было неумолимо.

Где-то поблизости шумела река, и она ощущала ее свежий запах. Ледяные камни впивались ей в спину. Убийца склонился над ней, чтобы расчесать ее волосы по бокам от лица, расправляя роскошные золотистые пряди, почти скрывающие ее обнаженную грудь. Она искала взглядом его глаза, надеясь заметить в них проблеск сострадания. Лицо убийцы замерло совсем рядом, так близко, что она ощутила исходящий от него древний аромат леса, реки и скал. Она посмотрела ему в глаза, и там, где должна была обитать его душа, она обнаружила два темных колодца, черных и бездонных. Она хотела закричать, дав выход парализовавшему ее тело и сводящему ее с ума ужасу. Но ее рот не открывался, и вопли, нарастающие глубоко внутри, не могли вырваться из ее горла, потому что она умерла. Она знала, что так умирают жертвы убийц. Им не удается выплеснуть с криком весь испытываемый ими ужас, и он остается внутри… Навсегда. Он увидел ее мучения, увидел ее боль и обреченность и начал смеяться. Он хохотал, пока его ужасный смех не заполнил все вокруг. Затем он снова склонился над ней и прошептал:

— Не бойся своей амы, маленькая лисичка. Я тебя не съем.

Телефон загудел на деревянном столике, издавая звук, напоминающий жужжание работающей пилы. Амайя села в постели, растерянная и испуганная, почти уверенная в том, что она кричала. Отводя в сторону пряди пропитавшихся потом и прилипших ко лбу и шее волос, она смотрела на аппарат, который, вибрируя, полз по столу, напоминая огромного, зловещего и злобного скарабея.

Она выждала несколько секунд, пытаясь успокоиться. Когда она поднесла трубку к уху, удары сердца продолжали отдаваться у нее в голове подобно щелканью бича.