не сердилась мгновение назад. – Просвети меня, дабы я могла решить, как с тобой поступить.

Я тяжело сглотнула, борясь с захлестываю- щим меня страхом. Если Луна захочет мне навредить или даже убить… Здесь мне никто не поможет.

– Я – дочь фермерши. Большую часть жизни я была художницей, пока не отказалась от своего мастерства.

– Художницей? – Луна оживилась, на губах расплылась дьявольская улыбка. – Как интересно. Создала что-то примечательное?

Мгновение я раздумывала, стоит ли говорить ей правду. Но она наверняка почувствует малейшую фальшь.

– Я работала над собором Солнца в Элджероне.

Улыбка исчезла.

– Да? Ах, видела я его. Та еще безвкусица.

Я не ответила.

Она облокотилась на подлокотник, предавшись размышлениям, и я не стала ее отвлекать. Через несколько минут она сказала:

– Давай заключим сделку, Айя.

От этих слов у меня одеревенели мышцы. Раны, нанесенные предательством Черепа и Прута, были еще свежи.

– Создай образ, воздающий мне должное, и ты получишь то, что разыскиваешь.

Я раскрыла рот. У меня больше не было таланта. Она это знала. И все же…

– Вы серьезно? – Будет сложно. Придется учиться всему заново… Возможно, получится привлечь товарищей из Элджерона. Мы придумаем что-нибудь грандиозное, например, фреску…

– Ну, разумеется, – обиженно фыркнула Луна.

Мне по-прежнему известно в теории, как рисовать, разве нет? Наверняка у меня получится… Ради него я приложу все усилия.

Осторожно прощупывая почву, я спросила:

– Сколько у меня будет времени?

Она мило улыбнулась.

– Сколько угодно. – Подняв полы платья, она оторвала клочок. – Заключим договор.

Я смотрела на ткань, когда Луна начала писать кончиком пальца.

– Я предоставлю все необходимое, – сказала она. – Но результат должен мне понравиться.

Я кивнула.

– Могу ли я вернуться в Элджерон, чтобы…

– Нет! – жестко отрезала она. – Ты будешь работать здесь.

По рукам побежали мурашки. Впрочем, я не в том положении, чтобы торговаться. О коллегах можно забыть.

– Откуда мне знать, что вы не откажетесь от сделки?

Луна нахмурилась.

– Если ты такого дурного мнения обо мне, то не заключай сделку.

Я облизала пересохшие губы.

– Но Матушка-Земля…

– Она обещала мне силу созидания! А Ее дар таковым не являлся. Она лгунья. – Ее голос был каменным и сухим. Луна встретилась со мной взглядом, словно бросая вызов. Затем добавила: – Даже богини и полубогини связаны высшей силой.

Не знаю, заключила ли она с Матерью-Землей письменный или устный договор, но Луна явно нашла лазейку.

Нельзя было допускать повторения подобного. Но нельзя и уйти. Таким образом я признаю поражение.

Я расправила плечи.

– Тогда пообещайте, что во время моего пребывания здесь мне не причинят вреда и что меня в целости и сохранности вернут домой, когда работа будет закончена.

Луна раздумывала несколько мгновений.

– Ладно. – Черкнув что-то в договоре, она пересекла комнату и протянула его мне. Он был написан на рожанском, а буквы светились мягко, как и ее кожа. Я дважды перечитала документ. Она изложила все: произведение искусства, которое ей понравится, выполненное в ее владениях, все необходимые материалы будут мне предоставлены.

– Подписывай же, Айя Рожанская, – нетерпеливо сказала Луна и надела мне на голову корону из серебристого света. – По-другому отдавать сердечко я не намерена.

Я справлюсь. Как-нибудь, да справлюсь. Обязана справиться.

Подняв указательный палец, я подписала свое имя: А-Й-Я.

Едва я отняла руку от последней буквы, тронный зал вокруг исказился, превращаясь в размытую тень. Меня подхватил порыв ветра, дергая волосы и одежду, жаля кожу. Я попыталась закричать, но звука не было. Холод пробирался до костей, и от ощущения падения внутренности болезненно сжались…

Внезапно все стихло. Вокруг царила тьма. Я не видела собственных рук. Ничего не видела, даже странную корону, которую Луна водрузила мне на голову.

– Добро пожаловать в Забвение, глупая смертная, – эхом отозвался ее бестелесный голос. – Неужели ты не в курсе, что мне принадлежит вся тьма? Теперь узнаешь, что случается с теми, кто осмеливается меня обвинять.

Я потянулась к ней, но ничего не почувствовала. Ничего ни впереди, ни позади, ни надо мной… одна лишь тьма. Сердце принялось биться все быстрее и быстрее, пока я не перестала чувствовать промежутки между ударами. Пока уши и голова не утонули в неистовом барабанном бое…

– Когда будешь готова умереть, – прошептал ее отдалявшийся голос, – сними корону.

И она исчезла.

Вдруг это правда?

Что я не смогу к тебе попасть?

Глава 19

В договоре сказано о царстве Луны, а не о лунном дворце.

Она права. Я – круглая дура!

Следовало потребовать уточнений, но я слишком мало знала о небесах, чтобы вообще подозревать о существовании подобного места…

А я, по-прежнему ли существовала я?

Я плакала. Кричала во тьму. Бежала и проваливалась в пустоту, и опять бежала, но ничего не достигала. Ничего. Ни света. Ни дверей. Ни звука.

Позже, гораздо позже, я узнаю, что представляет собой моя тюрьма. Забвение – это пространство за пределами сотворенной Вселенной, не буквально, а по смыслу. Темнота, заполнявшая края и складки. И Луна заперла меня на ее задворках, отгородив от остального существования.

Создав мой собственный ад.

Время шло. Много времени. А может, оно просто замерло? Я не чувствовала жажды. И голода. И нужды. Я не знала, что тому способствовало: устройство Забвения или заколдованная корона, плотно лежащая на моей голове. Но знала, что если снять это украшение, меня ждет смерть, и все закончится.

Я шла вперед, ползла, шла и ползла, но тьма никуда не девалась.

А затем я лежала… парила… существовала, по ощущениям, целую вечность. Меня обвели вокруг пальца. Вскоре я начала осознавать, что никто никогда меня не найдет, даже Сайон. Я уже не увижу ни маму, ни бабушку. Не вернусь на ферму и не почувствую траву под ступнями. А Зайзи… Сколько она будет меня ждать? Слишком долго. Вероятно, я разрушила ее жизнь, как и свою.

Ист тоже умрет.

Я и не догадывалась, что те прощания… все прощания… будут последними.

И Сайон… Ох, Сайон! Он будет меня искать и не найдет. Я сняла его кольцо. Разбила его надежды так же, как разбила свои.

Вот только он не может избавиться от страданий, просто сняв корону.

Я рыдала. О, как же я рыдала! Выла, как сумасшедшая, визжала, как демон, металась, как дикий зверь. Вновь и вновь, пока совсем не обессилела. Однако отдых ничем не отличался от бодрствования. В этом жутком месте меня не находили даже сны.

Позже… Невозможно было определить, сколько