Пришлось сморгнуть слезы и сделать глубокий вдох, чтобы сказать хоть что-нибудь в ответ.

– Филипп никогда тебя не забудет, – прошептала она. – Он всегда будет тебя помнить. Он любит тебя и всегда очень сильно любил.

София подняла на ее глаза, в которых отразилось бесконечное доверие.

– Он самый лучший, – сказала она. – Я его тоже люблю.

– Он знал это.

– И ты его любила, – уверенно сказала София. – Он тоже это знал. Ты никогда его не ругала.

– Иногда ругала. Теперь мне за это стыдно.

– Я не слышала, – пожала плечами малышка. – Филипп сказал, что ты вкусно готовишь и дома у тебя очень хорошо. Что он бы жил с тобой.

От этих слов на Эмму накатила теплая волна облегчения. Она и сама не понимала, как сильно нуждалась в прощении и признании. Безотчетная преданность Софии была сильнее любых обещаний и формальностей, но стать другом Филиппа было значительно сложнее. Теперь, когда все закончилось, не успев как следует начаться, Эмма жалела о том, что не начала заботиться о нем раньше. Она потеряла столько времени, уделяя внимание только Софии, она долгими месяцами упускала из виду Филиппа и опомнилась очень поздно. Упущенные возможности, грубые слова, неправильные решения – все это возвращалось к ней каждый день, и она думала о том, что для Шерлока его собственный груз казался и вовсе жерновом, тянущим на дно. Если она, успев провести с ними всего полгода и не имея перед ними никаких обязательств, все равно чувствовала вину, то как ужасно, должно быть, ощущал себя их родной дядя и прямой законный опекун?

– Он сказал, что Мартин умный и хороший и вообще похож на тебя, только дяденька.

Эмма засмеялась:

– Приятно слышать это. Мне всегда казалось, что Мартин намного лучше меня.

София снова посмотрела на нее, и на сей раз в ее взгляде ясно прослеживалось осуждение.

– Никто не лучше тебя, – серьезно сказала она.

– Спасибо, – склонившись и поцеловав ее в лоб, поблагодарила Эмма. – Мне просто очень повезло познакомиться с вами. С тобой и Филиппом. Вы сделали меня лучше.

– А если я буду одна? Тебе еще будет хорошо со мной или… без Филиппа…

Не позволив ей договорить, Эмма еще раз поцеловала ее и горячо зашептала:

– Ну, конечно, София. Мне никогда и ни с кем не было так хорошо, как с тобой.

На третье утро в гостинице появился новый постоялец. Эмма узнала об этом первой – Мартин отыскал окна их номера и тихонько позвал ее, стоя под окном спальни.

– Привет. Не сочти меня полным идиотом, но я просто не мог остаться в городе, зная, что ты будешь здесь. – В расстегнутом пальто, с небольшим чемоданом и съехавшей на самый затылок шляпой Мартин действительно выглядел немного глупо. – Здесь теплее, чем я мог подумать, а номер в гостинице удалось забронировать по телефону.

Она запахнула теплый платок – утром было прохладно, несмотря на то, что к обеду даже морской ветер начинал заметно теплеть.

– София еще спит, – сказала она. – Где ты остановился? Здесь же? – Мартин только кивнул, и тогда она предложила: – Тогда я приглашаю тебя на завтрак. Давай пройдем в ресторан? Там сейчас только один человек, но кофе нам нальют.

– Только чемодан в номер заброшу, – снимая с головы потрепанную шляпу, улыбнулся он.

Эмма махнула ему рукой и удалилась, чтобы одеться и выйти из номера. София крепко спала и даже не почувствовала, что осталась одна. Судя по тому, что в прежние дни она поднималась только после девяти, у Эммы был еще примерно час или даже полтора. За это время она могла спокойно поговорить с Мартином, узнать все новости, а также причины, по которым он явился следом.

Стараясь не скрипеть, она закрыла дверь и побежала по пустому коридору. Она и сама не ожидала от себя подобной спешки, но ей хотелось поскорее встретиться с Мартином лицом к лицу, проверить, действительно ли он оказался здесь или ей все это только показалось. Поэтому, обнаружив, что он опередил ее и уже уселся за один из столиков, она даже обрадовалась.

– Рассказывай, – опустившись напротив, потребовала она. – Как ты тут оказался? Что у тебя нового?

Мартин, как всегда, спокойно кивнул, а потом принялся отвечать на все вопросы, расставляя их в собственном порядке.

– Ничего нового не произошло. Разве что, Мэйлин сходила на эти самые курсы. Я об этом чисто случайно узнал – встретил ее, когда она возвращалась обратно. Судя по виду, ей там понравилось, хотя, как я понял, судить еще рано.

– Ну, да, у нее довольно быстро меняется мнение, – согласилась Эмма.

– А насчет моего приезда… воспользовался своими привилегиями, так сказать. Три дня у меня есть, так что отдохнуть успею. Ты не переживай, я же буду жить в другом номере, мешать не стану.

– Я и не переживаю. Хотя, сдается мне, что приехал ты именно к нам.

– Конечно, к вам, – со вздохом подтвердил ее слова он. – К кому же еще мне тащиться в такую даль. Просто… объяснить сложновато, но я постараюсь.

Она улыбнулась и положила руки на стол, повернув ладони вниз.

– Со мной непросто, да, Мартин? – бодро спросила она, но за этим напускным задором скрывалось настоящее беспокойство. – Чтобы побыть вдали от суеты нужно приехать сюда, где я скрываюсь вместе с чужим ребенком в гостинице, выбранной для меня чужим мужчиной, который даже не родной отец Софии. Как все запутанно и тяжело.

– Не для меня, – устало поднимая брови, пожал плечами он. – Я же не первый день с тобой знаком. Хотя, сегодня едва смог тебя узнать. Ты употребляешь какую-нибудь пищу?

– В целом, да.

– Что-то не очень похоже, – недоверчиво засмеялся он. – Кожа пергаментная, вид болезненный. Не пойми меня превратно, ты все так же красива, но сейчас создается такое ощущение, что ты страдаешь от какого-то недуга.

– Да, наверное, это правда. Я боюсь говорить о том, как сильно скучаю по Филиппу, потому что есть люди, которые имеют гораздо больше оснований для скорби. А еще я очень давно не виделась с мамой, и это тоже меня грызет. Всего понемногу, как видишь. Утешаюсь только тем, что София пошла на поправку.

На его лице появился вполне искренний интерес, и он тут же спросил:

– В чем это проявляется?

Если бы он задал другой вопрос, то она, наверняка, ему бы не поверила.

– Я подарила ей колокольчик, и она обрадовалась.

Он сморщился, чем заставил ее еще раз улыбнуться.

– Колокольчики напоминают мне о телятах, которым вешают на шею звенящие штуки, чтобы они не потерялись.

– Нет, я не для того, чтобы она не потерялась. Во-первых, он очень красивый и звенит тоже вполне сносно. И потом… она рассказала, что звала меня в тот день, когда… все случилось. Ей показалось, что я ее бросила. В ближайшее время я не хочу, чтобы это повторилось, так что теперь, если услышу колокольчик, сразу же прибегу на звон. Тут, как ты понял, совсем другая параллель – раньше в богатых домах хозяйки имели при себе такой же звонок, чтобы сигналить горничным.