бриллиантами на кольцах. Он заявляет, что еврейская буржуазия заинтересована в том, чтобы религия держала в рабстве еврейские массы и па­рализовала в них стремление к борьбе за освобождение от ига капитализма.

После выступления таких «свидетелей» обвинитель за­являет, что еврейская религия, как и все другие религии, служит орудием экономического угнетения трудящихся. Поэтому пролетариат решил ликвидировать все религиоз­ные и национальные учреждения.

Местный еврейский общественный деятель Мошэ Розенблат имеет мужество обратиться к суду со следующими словами: «Вы, красные судьи, ничему не научились и ничего не забыли. Десять лет тому назад черная сотня посадила в этом зале на скамью подсудимых Менделя Бейлиса по об­винению в кровавом навете. Черносотенные судьи пытались очернить еврейскую религию, Тору, Талмуд, — все, что до­рого еврейству. Теперь вы, как истые антисемиты и нена­вистники евреев, повторяете те же наветы на еврейскую религию и на еврейские духовные ценности» ... После того, как слова Розенблата вызвали бурю аплодисментов в зале, председатель суда приказал арестовать Розенблата. Этим «судебное следствие» закончилось, и судьи в напряженной атмосфере, царившей в зале, вынесли «смертный приговор еврейской религии».

В 1921-м году были инсценированы такие же «суды» над хедером в Витебске, над ешиботом в Ростове, и вскоре хедера и ешиботы были в административном порядке за­крыты и запрещены. Однако, в течение долгих лет хедера еще продолжали вести подпольное существование. Сотруд­ник нью-йоркского еженедельника «Гадоар» Даниил Перский в 1930-м году посетил Минск и описал такой нелегаль­ный хедер.

Вслед за разгромом хедеров и ешиботов в 1923-м году начался поход на синагоги. Еврейский Комиссариат опуб­ликовал приказ о реквизиции синагогальных зданий якобы для нужд «борьбы с безграмотностью». В том же году и под аналогичным предлогом возникла угроза реквизиции центральной московской синагоги на Маросейке. Властям был подан протест. В этом протесте, между прочим, сооб­щалось об уже состоявшемся закрытии синагог в целом ря­де городов: Витебске, Минске, Смоленске, Гомеле, Киеве, Новозыбкове, Конотопе, Орле, Харькове, Одессе, Таганроге, Бобруйске, Режице, Симферополе, Евпатории, Алуште, Бирзуле, Вятке, Семеновке и др.[27]

Московскую синагогу удалось отстоять благодаря хо­датайству раввина Мазэ перед Дзержинским и Калининым.

В Одессе в 1925-м году была реквизирована т. н. «Брод­ская» синагога, основанная в прошлом веке выходцами из галицийского города Броды. Протесты прихожан вынудили украинское правительство отменить реквизицию синагоги, но Евсекция все же настояла на ней. В 1926-м году была реквизирована главная синагога в Киеве на Рогнединской улице и превращена в клуб.

В ряде городов при закрытии синагог доходило до ру­копашных стычек с прихожанами.

В 1928-м году в Полтаве Евсекция накануне еврейского Нового года потребовала передачи здания синагоги под клуб. Прихожане обратились к правительству Украины, про­ся отсрочить реквизицию синагоги до окончания еврейских осенних праздников. Тем не менее, синагога была реквизи­рована. Об этом случае было затем опубликовано в бро­шюре, носившей издевательское название «Раввин и про­ститутка».

Раввинов и других лиц, связанных с клиром, обвиняли и в «троцкизме», и в агитации против Биробиджана; сажа­ли в тюрьмы, ссылали в концлагери. В Гомеле состоялся процесс 10 резников, приговоренных к нескольким годам тюрьмы.

В 1924 году побывал в Советском Союзе американский раввин Глезер. По возвращении в Америку он сообщил в печати, что квартиры раввинов в Минске реквизированы, что здания синагог превращены в клубы, а еврейские клад­бища — в общественные парки. Особенно нашумело закры­тие кладбища в Вильне. После разоблачения Глезера 30 рав­винов и других евреев были арестованы по обвинению в том, что американский раввин по их наущению ведет анти­советскую пропаганду в Америке...

Еще с начала 1920-х годов коммунисты устраивали «красные сейдеры» на Пасху, старались запретить выпечку мацы. Ввоз мацы из заграницы (из Америки, Германии, Польши, Латвии, Франции, Палестины и т. д.) то разре­шался, то запрещался. В праздники, особенно при закрытии синагог, обычно происходили реквизиции талесов, свитков Торы, молитвенников, религиозных книг.

По примеру православной «Живой Церкви», одно вре­мя евсеки пытались создать и «Живую Синагогу» с целью внести раздоры в среду верующих. Такой опыт был проде­лан в Полтаве в 1924-м году. В этой «Живой Синагоге» женщины молились вместе с мужчинами, их наравне с муж­чинами призывали к чтению Торы, в проповедях подчер­кивалась положительная роль «трудящихся» и отрицатель­ная роль еврейской буржуазии, а в синагоге на видном ме­сте вывешивался портрет Ленина.

Однако, из этой затеи ничего не вышло: раскола в ев­рейской среде среди верующих вызвать не удалось. В Мин­ске евсеки создали было «Красную общину» во главе с «красным» раввином, который произносил в синагоге ком­мунистические проповеди. Но и эта попытка евсеков не привлекла верующие еврейские круги. Кой-где появились «коммунизаны-раввины», но подавляющее большинство раввинов и духовных лиц шли на всякие лишения, но не вступали в компромиссы с безбожной властью.

Еврейская молодежь, организованная в Союз комму­нистической молодежи под руководством евсекции, вела усиленную атеистическую пропаганду. Своими эксцессами евсекция и комсомол вносили много горечи в еврейскую семью. Так, в печати был отмечен случай в Кременчуге, когда верующий еврей был доведен до самоубийства пове­дением своей дочери-комсомолки. На его похоронах толпа готова была расправиться с виновницей этой трагедии.

Не раз особое внимание властей привлекал к себе во­прос о кошерном убое скота и птицы, как и обряд обреза­ния мальчиков. Преследования в этой области начались еще в начале двадцатых годов. В 1922 году начался также поход на день субботний, как день традиционного отдыха. В ряде городов пытались объявить днем отдыха воскресенье или понедельник; в школах, по требованию евсекции, шли за­нятия в субботу, и днем отдыха было воскресенье.

В 1920 г. евсеки устроили в Витебске «Иомкипурник»; они проводили в Судный день т. н. «общественные работы» с торжественными шествиями под музыку по улицам горо­да. В 1923-нм году такой же «Иомкипурник» был устроен в Минске. А в Одессе был устроен и показательный суд над Иом-кипуром. Комсомольцы-евсеки ворвались в Бродскую синагогу, разогнали молящихся и демонстративно ели хлеб на глазах постившихся молящихся. В другой одесской си­нагоге на Мещанской улице дошло до рукопашного боя между евсеками и прихожанами, — вмешалась Чека, — разумеется, арестовавшая прихожан. В Минске в вечер Кол-Нидрэ, когда синагоги были переполнены, комсомоль­цы из союза безбожников устроили уличные манифе­стации с плакатами, на которых были изображены раввин, целующийся с священником, с надписью: «Долой раввинов и попов». Под этим же названием вышла и антирелигиоз­ная брошюра, написанная перешедшей к коммунистам из­вестной деятельницей Бунда, М. Фрумкиной-Эстер.

За один 1928 год, — писал Вальтер Коларж в своей ан­глийской книге, — было закрыто свыше 60 синагог. В после­дующие годы происходили массовые закрытия синагог под предлогом, что это были не дома молитвы, а