Прицелившись, Артур нажал на спусковой крючок. Заряд дроби прошел в полуметре от блока, и срезал на голову А-А пригоршню бетонной крошки.

— Эй!.. — Александр Александрович обращался уже не к Арту, к присным своим, стоящим на берегу в ожидании распоряжений. — Приведите эту суку…

Второй выстрел задел веревку. Одна из жил треснула и тут же развернулась, как фантик.

— Ты произнес плохое слово, — угрюмо прорычал Арт.

Через пять минут он услышал шаги в коридоре, ведущем на балкон. Кто-то постучал в дверь. «Приятно, что теперь-то тебя уважают, — подумал Арт. — Для того чтобы это случилось, пришлось убить никак не меньше десятка людей».

Рита ворвалась на балкон настолько резво, насколько позволял огромный живот. Поддерживая его снизу и плача распухшими глазами, она прижалась к Арту и с ужасом стала осматривать обстановку. Много, много лет прошло, прежде чем Арт увидел не бизнес-леди, а обычную, ожидающую появления на свет младенца женщину… Видимо, для того чтобы это случилось, нужно было убить многих людей. Даже в последние недели беременности дома он чувствовал, что никаких изменений не произошло. Перед ним по-прежнему любящая его жена, жесткий руководитель и коварный бизнесмен. От всего этого сейчас не осталось и следа.

Теперь тянуть время не имело смысла. Вынув телефон, Арт нажал кнопку быстрого вызова и, когда убедился, что его слышат, сказал:

— Начинай.

Через две минуты дом потряс мощный взрыв. Еще через несколько секунд до ушей всех присутствующих, и даже, наверное, крокодилов, если они имеют уши, донеслись звуки торопливых шагов и резкие выкрики…

— Усадите его в машину, — попросил Арт начальника охраны и показал на Игоря. — Дороже его для меня сейчас только она, — легонько подтолкнув Риту к выходу, где еще ждали трое огромных, неестественно гигантских размеров молодых людей, он успокоился окончательно. — А теперь оставьте нас наедине.

Начальник охраны вышел и быстрым шагом стал обходить дом по лестницам. Не выпуская из руки пистолет, он покрикивал на подчиненных, вяжущих пленников. Босс сказал: «Никакой милиции». Босса и его решения нужно уважать. Но милиция все равно приедет, она, скорее всего, уже в дороге. Взрыв не мог оставить всех без исключения равнодушными. Кто-то о нем да сообщил. Нужно быстро доделать дело и уехать. Вот только босс этому мешает…

Но босс уже выходил с балкона в коридор. В проеме за его спиной было хорошо видно, как А-А, крича и беснуясь, взывал к милосердию…

Дверь захлопнулась, и А-А исчез.

Вопрос, который прозвучал над водой, он слышал хорошо.

— Имеет ли какое-то отношение к похищению моей жены Морозов?

— Я впервые слышу это имя! — был ответ.

В машине Рита, целуя щеки, губы, глаза Арта, прежняя Рита, еще не познавшая сладости побед, еще помнящая Бернса и Киплинга, плакала и признавалась, что любит.

— Почему ты пришел один, без них?..

— Мужчины должны сами спасать своих жен.

Через две недели произошло то, обойтись без чего в состоянии Риты было невозможно.

Лежа на диване в кабинете Арта, она читала Чехова, стараясь держать книгу так, чтобы она не касалась живота, и посматривала на часы. Он обещал вернуться в восемь, стрелки же встали буквой Л и двигаться как будто не собирались.

Решив глотнуть чаю, морсу, воды — чего угодно, лишь бы приглушить жажду, — она убрала книгу и села на диване…

Едва ноги ее коснулись пола, она замерла от ужаса, — внутри нее что-то без боли лопнуло. Так лопается воздушный шарик, если его переполнить водой. Но не было ни звука, ни неприятных ощущений. Не было ничего. Она просто поняла, что внутри нее что-то лопнуло.

Ей стало страшно. Она не понимала, что происходит. Личный доктор и гинекологи говорили о том, что предродовым схваткам предшествует выход околоплодных вод. Но звучало это из их уст как-то неубедительно, относилось преимущественно на потом, и представлялось в виде какой-то глупости, без которой можно было запросто обойтись. Подруги говорили: отойдут воды — рви, милая, в роддом. И чем быстрее, тем лучше, потому что наследника можно произвести на свет после этого как через час, так и спустя сутки. Впрочем, говорили они, корячиться сутки никто не позволит. Наширяют родовспомогательным — и в дорогу. Выплюнешь, как изо рта.

Рита смотрела под ноги, где расплывалась огромная лужа прозрачной, живой воды, и цепенела от ужаса.

— Ирма!! — закричала она страшным голосом. — Ирма!..

Влетевшая горничная, прослужившая в доме Чуевых десять лет и ставшая едва не родственницей, все поняла с порога.

Сорвав со стены трубку внутренней связи, она холодно и, как показалось Рите, не совсем соответствующим ситуации голосом спокойно приказала:

— Автобус к подъезду. Быстро.

Когда она подскочила к Рите и стала укладывать ее на диван, та слышала, как на улице пикнула сигнализация микроавтобуса. Машина последние две недели стояла под окнами и нервировала соседей, когда ночью Рита вдруг просыпалась и кричала: «Кажется, началось!» — и это чувство тревоги передавалось в квартиру напротив.

— Я все соберу, не вставайте с постели, — приказала Ирма из спальной, деловито шаря в ящиках с бельем.

Как и всякой не рожавшей ни разу женщине, Рите казалось, что она вот-вот родит. Она не успеет спуститься с лестницы, а ребенок, пол которого был определен еще два месяца назад проклятым доктором, но не сообщался будущим родителям — из вредности, как казалось Рите, — начнет выходить. И что она тогда будет делать, представлялось плохо.

Державшие ее с одной стороны Ирма и охранник с другой — деловито сопели и вели роженицу вниз. У подъезда их встретили еще трое и проводили в салон машины. В микроавтобус еще четыре месяца назад был установлен мягкий диван, на который Рита и была аккуратно опущена.

— Я еду! — возмущенно прокричала Ирма и оттолкнула телохранителя, который собирался захлопнуть перед ней двери. — Вы, что ли, с ней сидеть будете? — Она стала выталкивать охрану из машины. — Ваших рож тут не хватало!

— Хозяин сказал… — начал было один из охранников, но вылетел наружу.

— Вредная сука какая, — пробормотал он, усаживаясь на переднее сиденье рядом с водителем. — Гони, Жека, гони, дорогой. Если что-то не так будет, нам всем лучше сразу на Марс. Я телевизор смотрел, там, говорят, один уже сидит на камне, не знает, что делать.

— Это Березовский.

И автобус вырвался из душной тесноты двора.

— В шестой роддом, — приказала Ирма, опустив стекло.

— Нет! — прокричала Рита. — К Качалину!

Ирма быстро подняла стекло.

— Вам нужно успокоиться. Клиника Качалина на другом конце Москвы. Час пик. Мы едем в шестой роддом.