уходят с моего лица.

— Теперь ты следишь за нами, Маккензи? — насмехается Зак, сверля меня взглядом.

Его ладонь все еще прикрывает мой рот, заставляя молчать. Я прижимаюсь к дереву, пытаясь сбросить с себя его вес, но он только сильнее прижимается ко мне. Его тело вжимает меня в кору, и к горлу подступает желчь.

— Ты действительно такая глупая маленькая сука, не так ли? Я думал, мы сказали тебе держаться подальше, — рявкает Маркус откуда-то из-за плеча Зака.

Я отчаянно оглядываюсь вокруг, мое зрение затуманивается, а на глаза наворачиваются слезы.

Зак убирает руку от моего рта, и я подумываю о том, чтобы закричать, но знаю, что шансы, что кто-нибудь меня услышит, ничтожны. И я знаю, что если закричу, то это будет последнее, что я сделаю.

— Я не…

Зак бьет ладонью по коре, всего в нескольких сантиметрах от моей головы. Я всхлипываю от страха, прячась от него.

— Не ври мне, мать твою, — кипит он, наклоняя голову, заглядывая мне в лицо. Его глаза убийственны, практически прожигают кожу на моем лице. — Оставь нас в покое, Маккензи. Тебе не понравится то, что произойдет, если мы скажем тебе снова.

Его слюна попадает мне на лицо, и то, как он ждет, что я сделаю то, что он говорит, заставляет мой гнев закипеть. Мои руки сжимаются в кулаки, и я стискиваю зубы, когда разочарование проходит сквозь мое тело.

— Да пошел ты! — рычу я, бросая на него ядовитый взгляд.

Он смеётся, его глаза все еще темные озера зла, и он вжимается в меня своим пахом.

— Тебе бы это понравилось, не так ли, чертова шлюха? Это все, чего ты хочешь? Побыть со всеми нами? Я могу запустить поезд прямо сейчас, черт возьми, Маккензи. Что скажешь на это, не желаешь повеселиться?

Он проводит рукой между моих ног, и я пытаюсь оттолкнуть его, но свободной рукой он сжимает мою шею, перекрывая мне доступ к кислороду. Когда его пальцы надавливают на шов моих джинс, слезы наворачиваются на глаза.

— Кого ты хочешь трахнуть первым, Маккензи? — насмехается он, лишая меня воздуха еще сильнее. — Трента, не так ли? — он ухмыляется. — Да, я знаю, что его. Может, я позволю ему расколоть эту вишенку и трахну тебя прямо здесь. Что скажешь, милая и маленькая Маккензи?

Его рука скользит от передней части моего шва к заднице, и мои глаза расширяются от страха. Слезы беспомощно падают из моих глаз, когда я пытаюсь оттолкнуть его.

— Я мог бы трахнуть тебя прямо сейчас, оставить здесь, использованной и оскорбленной, и никто бы ничего не узнал.

Я слышу смех. Остальные ребята смеются надо мной. Он унижает меня перед всеми, делая посмешищем, как в ту ночь у костра.

Сдавленный всхлип слетает с моих губ.

— П-пожалуйста.

Зак смеется, будто мои мольбы доставляют ему удовольствие.

— Тебе действительно следует быть осторожнее. Слышал, что твою сестру убили недалеко отсюда, — шепчет он, приблизив свое лицо к моему.

Он отпускает мою шею, и я, кашляю, соскальзывая вниз по дереву. Моя грудь разрывается от беззвучных рыданий, а ноги зарываются в грязь. Я открываю рот, втягиваю воздух, пытаясь отдышаться. Когда я это делаю, я перевариваю его слова, и моя грудь сжимается.

— Ты ведь знаешь, правда? — обвиняю я, глядя на него снизу вверх.

Я знаю, что играю с огнем, поднимая эту тему, но мне все равно. Я хочу, чтобы он заплатил.

Зак мрачно улыбается и опускается на корточки, самодовольно наклоняясь ко мне. Я отодвигаюсь, прижимаясь к дереву, желая, чтобы оно просто поглотило меня целиком. Его рука дергается, цепляясь за меня, и его хватка сжимается до боли.

— Громкие слова от тебя.

— Я знаю, что ты сделал это.

Его глаза сужаются.

— Ни хрена ты не знаешь. Продолжай трепаться своим гребаным ртом, и пожалеешь, что не умерла на той скале, поняла?

Он толкает мое тело обратно к коре, выбивая воздух из моих легких в процессе. Затем уходит, несется через лес вместе с остальными, даже не оглянувшись.

Фотография дрожит в моей руке, и я кладу ее на стол, пытаясь стряхнуть воспоминания. Это стало для меня последней каплей. Я ненавидела отказываться от своей сестры, но знала, что, если я продолжу преследовать их, я в конечном итоге окажусь на том же пути, что и Мэдисон. И есть шанс, что на этом пути меня постигнет та же участь, что и ее. Смерть.

Но теперь… теперь все по-другому. Я не боюсь смерти. Я наброшусь на этих парней со всем, что у меня есть. Я их больше не боюсь.

Я запихиваю фотографию обратно в ящик и пытаюсь положить все на прежнее место, прежде чем уйти. Я направляюсь прямо в спальню, чтобы собрать свои вещи, потому что мне нужно вернуться в свой номер и подумать. Мне нужно записать эти мысли и попытаться соединить точки.

Смерть Мэдисона стала катализатором. Для меня это было началом конца, и больше я ни в чем не была уверена.

ГЛАВА 17

Маккензи

Мои пальцы летают по клавиатуре, и слова без засечек быстро следуют за ними, заполняя экран словами. Все больше и больше слов. Мой телефон внезапно вибрирует на столике, и, даже не глядя, я знаю, кто это. Я ничего не слышала о нем, кроме записки, которую он оставил утром.

Я списала это на то, что он занят. Это также дало мне достаточно времени, чтобы подумать и перегруппироваться. Сейчас, как никогда, мне нужно влиться в его жизнь. Это рискованное дело находиться рядом с остальными ребятами, но мне нужно выяснить, что они скрывают. Даже если это будет простой ужин со всеми ними или еще один вечер в клубе, где они все обязательно соберутся. Если Баз не сделает решительный шаг и не познакомит меня со своими друзьями, то это сделаю я.

Все необходимое.

Сохраняя документ, я сжимаю руки в кулаки, затем вытягиваю пальцы для столь необходимого перерыва. Я работаю уже три часа. Как только я все выключаю, я, наконец, тянусь к своему телефону.

Мое сердце резко останавливается, когда я читаю его сообщение.

Не может быть?

Этого не может быть.

Это не может быть так просто.

Баз: «Сегодня вечером я должен присутствовать на гала-концерте, и мне нужна спутница».

Я быстро набираю ответ.

Маккензи: «Ни одна из твоих «подружек» не доступна в такой короткий срок?»

Баз: «Забавно».

Маккензи: «Как бы весело это ни звучало,