было решить, чем я буду заниматься в городе, но собраться с мыслями было тяжело – сознание отключилось, лишь только я сел на глубокий удобный стул в прохладной полутьме уютного помещения. Играла громкая музыка, я даже не слышал своих собственных мыслей и смирился с этим – планы подождут, а пока можно забыться ненадолго, погрузившись в расслабленную атмосферу этого приятного места.

Я так и просидел до самого вечера в своем глубоком стуле, собраться с мыслями у меня не получилось. Вечером я все же пришел в себя и отправился на набережную – поужинать на одном из ночных рынков вдоль центральной дороги.

Есть в ресторане при гестхаусе, хоть и очень уютном, я не стал – большинство постояльцев были иностранцами, и еда, которую в заведении подавали, была либо из иностранной кухни, либо подогнанная под иностранные вкусы – меня не устраивало ни то, ни другое.

Выбравшись из удобного стула и выйдя из гестхауса, я наконец пришел в себя и решил обдумать планы. Я решил не посещать в очередной раз древнюю столицу – в прошлый раз я увидел там все, что хотел увидеть.

Рядом с современной частью города был музей, очень хороший судя по отзывам, и я решил посетить его. Остальное время – можно просто побродить по округе.

Размышляя и строя планы на ближайшие несколько дней, а больше в городе оставаться не было смысла, я не заметил, как дошел до ночного рынка.

По большому счету, как такового рынка здесь и не было – дорогу, вдоль которой стояли тележки с едой, не перекрывали, торговцы просто парковались у обочины, а столы для гостей выставляли вдоль тротуара у набережной.

Я сел за один из столов и заказал себе поесть. Ждать пришлось довольно долго, видимо я пришел как раз в тот момент, когда вся приготовленная еда была раскуплена, и нужно было готовить новую. Я сидел и ждал, когда же мне принесут заказ, как вдруг почувствовал резкое жжение в ноге. Вскрикнул от боли, вскочил со стула и посмотрел вниз – подо мной вся земля была усеяна красными муравьями, укус которых очень болезнен. Стул мой стоял прямо у них на пути – наверное, где-то рядом лежала крупная добыча, которую насекомые по частям перетаскивали в муравейник.

Было очень больно, и я разозлился. Окликнул девушку, которая готовила еду и чей стул оказался для меня таким опасным. Девушка повернулась, я с раздражением показал ей пальцем на муравьиное облако на земле, мол, смотри, куда ты поставила стул!

Девушка посмотрела безразлично на меня, она увидела мое раздражение, но даже бровью не повела, просто подошла и переставила стул и стол на метр в сторону – проблема решена! Затем она повернулась ко мне спиной и вернулась к работе.

Я усмехнулся, злость прошла. Девушка все же была права, ее вины здесь не было, это было простым стечением обстоятельств. Меня, правда, тоже можно было понять – я немного испугался, и мне было больно, вот я и вспылил.

Поужинав, я вернулся в гестхаус. Завтра схожу в музей, а дальше посмотрим.

Следующий день прошел по задуманному плану. Как и собирался, я пошел в исторический музей. Музей находился за городом, в километре от него, на пути в древнюю столицу. Он был неплохим, современным и хорошо продуманным. Вся информация о древней столице была разложена по полочкам, гулять по комнатам с экспонатам и читать информацию о них, развешанную на стенах, было удобно и приятно. Я наконец узнал имя великого императора, который построил главный храм города. Имя было сложнопроизносимое и сразу же забылось.

Имя императора, как он и мечтал, осталось в истории, но только лишь на информационном стенде музея. Да, думаю, он все же был бы разочарован, если бы узнал, что его место в истории в итоге окажется именно таким.

Я провел в музее весь день и сильно устал. Пора была возвращаться в город, за едой. Поел я на том же стихийном ночном рынке, что и в прошлый раз, а после решил немного прогуляться по набережной – силы еще оставались, и спать мне не хотелось. К тому же, назавтра у меня не было никаких планов, я собирался просто погулять по городу, а для этого очень уж сильно отдыхать и набираться сил не надо.

Набережная была небольшой, всего несколько километров в длину, но гулять по ней был приятно. Пешеходная дорога была широкой и аккуратной. Через реку тут и там были протянуты новые деревянные мостики, стилизованные под старину. Мне нравилось ходить от одного такого мостика к другому и смотреть с них на реку, на то, как она переливается огнями ночного города.

Зайдя на середину очередного такого мостика, я устремил взор вдаль – на ночную водную гладь. Я не сразу заметил, что недалеко от меня на полу сидела женщина, местная, полноватая, одетая в пижаму. Ее ступни и запястья были вывернуты неестественным образом – ступни смотрели не вперед, как обычно, а в противоположные стороны, запястья тоже были вывернуты наружу. Наверное, она такой родилась – с вывернутыми под неестественным углом руками и ногами.

Женщина просила милостыню, в напротив нее стоял мужчина с двумя детьми. Женщина и мужчина смотрели друг на друга с нежностью, в их глазах читалась настоящая любовь. Рядом с ними, очевидно, были их дети – они были похожи на маму и папу. Пара смотрела друг на друга с такой любовью, что я даже подумал, что впервые вижу настолько нежный взгляд, это было очень милое зрелище.

В руках у мужчины была палка – он хромал и палка ему была нужна, чтобы опираться на нее при ходьбе.

Один из ребятишек, стоявших рядом с папой, очень внимательным взглядом смотрел в противоположную сторону – в сторону матери, просящей милостыню. Внезапно он бросился к ней, неуклюжим и неуверенным детским бегом. Поравнявшись с мамой, он взглянул ей прямо в глаза, таким же мягким и нежным взглядом, которым та смотрела на своего мужа. Женщина перевела взгляд на ребенка, кажется, это был мальчик. Они застыли на месте, не шевелясь, смотря друг другу в глаза. В их глазах читалась безграничная любовь. Малыш еще долго стоял рядом с матерью, они смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Наконец мама что-то сказала своему ребенку, указывая в сторону мужа. Наверное, попросила сына отойти обратно к отцу – все же она была на рабочем месте, ей надо было зарабатывать деньги. Малыш не шелохнулся.