Оу. Как потемнело небо, а мне еще успеть до полуночи обратно… Со ступеньки я слезала уже осторожно, впервые в жизни боль в мышцах резала до тошноты, выкручивала наизнанку из-за бесконечного опустошения искр. Тело бастовало и требовало прекратить многочасовые издевательства.

— Ваше сиятельство, — посол склонился передо мной в уважительном поклоне. Вокруг нас забегали слуги с факелами. Спина Юшима так и звала на нее опереться, но я ровно стояла, расправив плечи и с подчеркнуто непринужденным видом принимая приветствие.

Он выпрямился, мягко кивнул ловящей воздух мачехе. И прошептал мне тихо:

— Леди Лидия, а что с вами произошло в дороге?

Ого! Вот это проницательность! Я собиралась обратить внимание мачехи на таланты подданного, как вдруг заметила некоторую странность. Золотистая накидка, укрывавшая ее волосы, пестрела какими-то пятнами, которые я не заметила в темноте кареты.

Где она так измазалась, интересно?

К моему удивлению, с еще большей оторопью леди Камалия смотрела на меня. Хм.

— Я что, тоже пятнистая? — спросила я лэра Юшима.

— Эм… Вы, как бы это сказать… скорее… полосатая.

Мне кажется, или он едва сдерживает смех? И почему слуги отворачиваются?

Я посмотрела на свои руки и едва не выругалась. Сажа, которую служанки старательно смешали с бальзамом и нанесли на мои волосы, чтобы спрятать их натуральный цвет в общем — она высохла. Совершенно. Измазав меня под трубочиста. Началось, скорее всего, еще во дворце, когда я переодевалась. Но тогда испачкался только платок. Зато, когда он слетел, а пряди упали на лицо… Н-да, боюсь представить, как я сейчас выгляжу. А бедная мачеха запачкалась, когда обнимала меня.

Сейчас мы гордо вышли на свет и выглядели, словно котлы на кухне собой мыли.

В сложные моменты жизни, когда не хватает собственного опыта, я следую совету Гектора: «Не умеешь — делай, как учили. Не учили — вспомни, как делают другие. Не помнишь — представь, как бы сделал лучший».

Вдох-выдох. Как бы поступил мой папа, окажись он в такой же, смешной ситуации? Например, он приехал в Посольство после долгого отсутствия, и во время пути порядком перепачкался. Невольно мое лицо приобрело несколько отстраненное, прохладное выражение.

— Юшим, — позвала я, направляясь в здание стремительным шагом. — Ванну и ужин для вдовствующей герцогини. Пока готовят — пусть принесут в мой кабинет влажные полотенца. Я займу леди расспросами минут на пять-десять, не больше. Потом жду охранников, кто выжил после нападения. И тебя с выкладками по торговле. Дворцовую карету задержи, мне обратно надо на ней ехать, кучера накормить, но в дом не вести. И поспеши, у меня совсем мало времени.

Вокруг закрутился людской водоворот. Слуги словно расправили плечи, их голоса зазвучали бодрее. Двери передо мной бесшумно распахивались, спины уважительно гнулись, на ходу в руки передали теплое, влажное полотенце, и я протерла лицо и даже немного волосы. Грязное так же ловко сменили на чистое, я повторила процедуру. И в кабинет заходила уже сравнительно чистой.

Хм. Кабинет был явно отцовский, с его портретом. В прошлый раз у меня и мысли не было спросить, где можно расположиться с бумагами, а посол и не думал меня сюда приводить. Зато сейчас передо мной чуть не дорожки расстилали.

— Лэр посол, — я оглянулась Юшима, следующего тенью за мной, — все ли слуги принесли клятву на родовой стеле?

— Почти все, — ответил он с еле слышной заминкой, — Лишь дворник, помощник повара и новая кухарка — местные. Штат пришлось срочно добирать в связи с размещением вдовствующей герцогини.

— Рассчитать всех, кто не принес клятву, — я села за стол и с облегчением вытянула ноги. — С нами из дома приехали молодые стражники, переведи одного из них временно на кухню, другого — в дворники на пару недель. Сменишь их и вернешь в службе, когда придет наш ближайший торговый караван, а я напишу дяде письмо, чтобы прислал еще людей.

— Ты так похожа на Конрада, — вдруг сказала мачеха, которая слушала нас, стоя у дверей. Она отдала свое полотенце служанке и мягко опустилась в кресло. — Удивительно, раньше я этого не замечала. — Голос ее звучал задумчиво и ломко. Я подняла голову от бумаг, разложенных на поверхности стола, но после следующих слов снова нырнула в документы, просматривая даты на них. — Жаль, что ты не мальчик.

— Уже не исправить, — хмыкнула я, аккуратно складывая папки. Возьму их с собой и покажу Анифе. — Лучше расскажите в деталях что произошло две ночи назад, и мне будет легче принимать решения.

Нападение, как оказалось, было чуть ли не точным повторением того, что случилось с нами в трактире. Только исход оказался более кровопролитным, погибло несколько стражников у ворот, а на вдовствующую герцогиню подняли руку. Преступники забрались в окно, причем безошибочно, прямо к леди. Прижали кинжал к горлу спящей Камалии и ее служанки, разбудили и начали задавать вопросы. Полностью потерянная, ужасно себя чувствующая в одной ночной рубашке, женщина отвечала честно, но ее все равно запугивали, били по лицу.

В моих пальцах сломался карандаш, который я взяла из медного стаканчика.

— Мы все спали и ничего не слышали, тихо было, — сказал Юшим, пряча глаза. — Меня служанка разбудила, когда неизвестные уже сбежали. И унесли вещи леди. А охранников и прислать-то некого, вырезали всех троих, кто той ночью дежурил у ворот. Будь прокляты убийцы!

— Осталось только платье, которое я отдавала на чистку перед балом, — пожаловалась Камалия, которую к моему изумлению, больше волновали тряпки, чем удары, которые ей нанесли. — И нет денег купить новые. Ничего нет…

Напали на мой дом, на моих людей. Я с трудом унимала яростный стук молоточков в своих висках. Нас перестали принимать всерьез, когда я наивно и легкомысленно неправильно оценила дорожный разбой. Поступила не как наследница, а словно безрассудная девчонка, спешащая мотыльком на свет дворцовых развлечений.

— С утра, — я повернулась к послу, он достал записную книжицу, словно заклинанием вытащил из воздуха. — Найдите мага— сыщика, пусть начнет поиск нападавших. — Я вытащила из-за ворота и положила на стол звякнувший кошель, доставшийся мне от Озры. Высыпала золотые, подумала, и вернула пару обратно. — Леди Камалия, к вам пришлют швей, а на эти золотые можно закупить материала для повседневных платьев.

— Нужно три… нет, четыре золотых, — поправила меня безутешная вдова, похоже, не окончательно потерявшая вкус к жизни. На кошелек она посмотрела, но не взяла.

— Два на ткань, еще один — на кружево и обувь, больше нельзя, — я покачала головой. Какой стыд… наследница герцогства, а распределяю гроши, словно тайные латки на подоле ставлю, — остальные деньги уйдут на расследование и помощь семьям погибших охранников. В следующем месяце я назначу им небольшую пенсию. И еще — на один серебряк вызовите лекаря— мага, не дело леди Хельвин ходить с ранами, скрывающими ее истинную красоту.

Я прямо почувствовала, как южанка успокаивается. Деньги и подарки для нее всегда означали уважение и заботу, дают — значит ценят. Получив нужное, она тут же потеряла интерес к беседе. Гибко поднялась, мелькнул широкий шелковый рукав. И кошелек на столе исчез так же неуловимо, как и сама вдовствующая герцогиня. Остался лишь запах терпких духов.