Она вспомнила случившуюся накануне беседу с сосед­кой Любой. Та зашла поинтересоваться о поездке на мни­мую свадьбу, и Алиса не удержалась от восторженного рассказа про новых знакомых… Люба, конечно, проявила любопытство, но именно того рода, какое проявляют, слу­шая рассказ путешественника о тарантулах: «а чем они опасны?», «а как они размножаются?» и т, д. Но Капа, как казалось Алисе, не имел права на такую обывательскую близорукость.

Устами Капралова лесбиянки были нарисованы осо­бами сердитыми, но безобидными, не представляющими опасности ни для общества в целом, ни для отдельно взятых­мужчин.

—Это эксперименты, чистой воды эксперименты… — Говоря это, Капа заметил, что Андрей рассеянно крутит свой бокал, а Мэри, часто моргая, недоуменно смотрит на Алису, яростно мотающую головой.

— Не думаю; для многих это жизнь, весь ее смысл, все­рьез.

Алиса задумалась, стоит ли рассказать историю Мар­го и Зои, а Капа воспользовался тем, что она замолчала.

— Это небольшой процент, сильное искажение созна­ния, а как следствие — дискомфорт от несоответствия нор­ме и озлобленность, агрессия. В целом само по себе лесбиянство — игра воображения, где физиология находится на последнем плане. В отличие от однополых отношений мужчин! — подытожил Капа.

— Не думаю, что здесь физиология на последнем пла­не, – не удержалась Алиса, — просто ощущения сложней, физиология – сложней!

Капа не сдавался и не терял спокойствия духа и неиз­менной улыбки.

— У сложно устроенных людей и физиология сложней, у примитивных — примитивней! Конечно, среди лесбийс­кого сообщества есть свои утонченные натуры и люди с хорошими амбициями, высокими планками, но, поверь мне, их мало, несравнимо меньше, чем остальных, тех, у кого отклонение принимает форму злого извращения.

Мэри развела руками, улыбнувшись Андрею.

— По-моему, у них научный диспут!

Андрей пожал плечами, и по выражению его лица было ясно, что он в любой момент готов зевнуть.

Когда Алисин телефон зазвонил, она вздрогнула от неожиданности — спор с Кипой отвлек ее от томительной зависимости от Москвы. Сердце заколотилось, но через секунду разочарованно ухнуло: это была не Кирш. Хотя по тому, как расслабленно улыбнулась Алиса, как легко отвернулась от собеседников и поспешила отойти в сто­рону, было ясно, что и этот звонок по-своему обрадовал ее. Ниточка тянулась, ниточка материализовалась…

— Ты как?

— Ничего, Ад. Как Кот?

Ада вздохнула:

— Она у меня на глазах дала Фекле отлизать.

Покраснев, Алиса покосилась в сторону столика и плотнее прижала к уху трубку.

— Как это? Как — при тебе?

— Мы вместе к Кот поехали, в компании, я знала, что это добром не кончится, меня чуть не стошнило: одна дев­ка — не знаю ее — стриптиз на столе танцевала перед бучом каким-то — тоже не знаю; пьяные все вдрызг…

— Что ж ты не ушла?

— Ой, да я тоже была хорошенькая и все надеялась — они разойдутся, а мы с Кот вдвоем останемся!.. Захожу в ванну, а там Кот сидит на стиральной машине, раздвинув ноги…

— Без брюк?— зачем-то уточнила Алиса и снова по­косилась на столик, где сидели Капа и Андрей.

— Естественно! И между ног — красная голова с мет­ровым языком…

— А они тебя заметили?

Ада снова вздохнула:

— Кот Феклу откинула, но не из-за меня… просто она это мероприятие не любит… Так, наверное, пара секунд слабости…

— Такой уж стиль жизни, видимо… — как могла, по­пыталась утешить ее Алиса.

— Я в Питер собралась съездить — развеяться. Погу­ляешь со мной? Может, в кафешку какую-нибудь сходим?

— Конечно!

Ада приехала в Питер на следующий день и вопреки намерению остановиться у тети тут же была доставлена на набережную Макаренко.

Алиса суетилась все утро. С вечера она предупредила Андрея, что три дня будет в распоряжении московской под­руги, желающей осмотреть Питер и окрестности. Утром, уже собираясь на вокзал встречать московский поезд, Али­са терпеливо выслушала вздохи Анны Михайловны: «Ты же почти не знаешь эту девушку!.. Это не совсем удобно: У нас так давно не было ремонта, квартира в ужасном со­стоянии, неподходящем для приема гостей… А эти обои!..»

— При чем здесь обои?! — то ли удивилась, то ли пристыдила бабушку Алиса и исчезла.

Анна Михайловна обессиленно села. Ее не столько сму­щал приезд незваной гостьи, сколько беспокоила внучка; что-то новое, не поддающееся контролю, уносило ее прочь от бабушкиной строгости, от прежней взвешенности и размеренности их жизни… На стене тикали часы, на книжных полках молчали книги, с любовью расставленные когда-то Алисой, альбомы в шкафу хранили прошлое, бронзо­вые подсвечники с достоинством держали высокие свечи, и Анне Михайловне казалось, что все это гарантирует са­мое верное, самое честное и спокойное противостояние времени и его искушениям… То, что она просидела так по крайней мере час, Анна Михайловна поняла, когда входная дверь снова распахнулась и Алиса крикнула с задо­ром, несвойственным ей даже в юные годы:

— Бабуль, вот и мы!

По дороге с вокзала они говорили о Кирш, и Алисе показалось, что все еще может быть… Точнее, Ада рассказывала про проблемы с Кот, про то, как та бессовестно променяла ее на Феклу, но из всех ее реплик Алиса выхва­тывала то, что хотя бы косвенно касалось Кирш. Так, вы­яснилось, что Кот отчаянно устремлялась на поиски Кирш, но Рэй только разводила руками, а Ли Лит, даже если б знала, ничего не сказала бы неприятной ей и недолюбли­вающей ее саму Кот. И Алиса вспомнила, что у Кирш двое друзей, значит, возможно, та красотка из иномарки и есть вторая…

— Скажи… — Алиса окинула взглядом весь Невский, лишь бы не встретиться глазами с Адой. — Ас тем, с кем дружишь, можно спать, по-твоему?

— Это ты про Кирш и Кот?— Алиса споткнулась и быстро подтянула сапог. Ада же задумчиво продолжи­ла: — Да нет, я знаю, что они спали в одной кровати, но у них точно ничего не было — просто спали.

— Я про Ли Лит, — не выдержала Алиса.

Ада поморщилась:

— Пафосная такая девица, я с ней не общалась; такие по переходам не ходят, как и Стелла твоя… А с Кирш они сто лет знакомы… Да нет, ты что, не спят, конечно. У Кирш с этим строго!

— В смысле?

— Она, по-моему, на разовые отношения не размени­вается, а раз они с Ли Лит этой сто лет общаются и при этом у Кирш уже сто романов было, значит, они не спят.

Не сразу поняв Адину логику, Алиса задумалась, тем более что ее спутница вновь заговорила про Кот. «Сто ро­манов» — не так страшно — значит, возможно, ни одного по-настоящему серьезного, решила Алиса и улыбнулась. И эта Ли Лит просто друг, конечно, просто друг, даже если в прошлом что-то у них и было…

Ада, казалось, до сих пор не придавала значения тому, что оказалась в другом городе, и, только когда они выш­ли на набережную Мойки, удивленно оглянулась: