— И как вам город? Нравится? Вы могли бы чаще приезжать к нам в гости. Я всегда рад новым знакомствам.

Прекрасно понимаю, чему он будет рад. Новый человек — это дополнительная сумма пожертвований. Тем более Михаил Романович явно оценил мой внешний вид, автомобиль и часы, сумма которых измеряется шестью нулями. Натянуто улыбнувшись, отвечаю, что обязательно приеду ещё. Когда будет время.

Саша не заставляет себя долго ждать. Появляется в гостиной уже без верхней одежды. В платье серого цвета, с тонким поясом на талии. С симпатичной подвеской на шее и мелкими серёжками в ушах. На лице ни грамма косметики, но она и без неё охрененно красивая. Такая, что дух захватывает.

Златовласка замечает Давида, довольно машет ему издалека. Ведёт за руку отца, что-то говорит и смеется. Ровно до того момента, пока не замечает меня. Она тут же осекается, хмурится. Пытается сморгнуть видение перед глазами, но не получается.

Я здесь. Настоящий, можешь даже потрогать.

Наши взгляды встречаются. В груди что-то пружинит, давит. Нервы как канаты натягиваются, сердце останавливается. Внутренняя выдержка летит к херам.

Мы смотрим друг на друга долго и пристально, почти не моргая. До озноба по телу, до высоковольтного разряда под кожей. Вдох, блядь. И выдох. Приходится себе напомнить.

Сашка прикусывает нижнюю губу, старается изо всех сил не выдать эмоций, но я считываю их моментально.

«Ну, привет», —

тут же ей подмигиваю.

«Какого чёрта ты здесь делаешь?», —

прилетает от неё суровый укоризненный взгляд.

«Соскучился. А ты?».

Саша отворачивается, неловким жестом заправляет прядь волос за ухо. Нервничает, пальцы дрожат. Хочется прижать её к себе и утешить. Всё же нормально, малышка. Всё хорошо. Я не дебил, не стану при всех кричать, что у нас были интимные отношения.

— Давид! С Днём рождения, — наконец произносит Златовласка, вручая подарок имениннику. — Это тебе. От души.

— Спасибо, Сашуль.

Варламов наклоняется, целует её в обе щеки. Даже завидно становится, что он может, а я нет. Пока нет. Приходится сунуть руки в карманы брюк и крепко сжать пальцы в кулаки.

— Давид! Мальчик мой! С Днём рождения! — восклицает отец Златовласки.

Он чем-то похож с дочерью. Наверное, глазами и овалом лица. Но я не могу его нормально воспринимать после рассказанной ранее истории, когда он бросил маленькую Сашку посреди площади.

— Спасибо, спасибо, Олег Борисович! Рад вас видеть, — произносит Варламов, пожимая руку мужчине. — Разрешите представить: мой университетский друг — Иван Северов.

Олег Борисович медлит, поджимает губы в тонкую линию. Руку для приветствия не подаёт, и я понимаю, что в его лице теряю важного союзника. Поведение пренебрежительное, пропитанное неприязнью. С чего бы? Впрочем, долго убиваться не получается.

Всё равно вашу дочь себе заберу.

К нам тут же подходит Ирина и просит садиться за стол. Неловкий момент знакомства достаточно легко и быстро сглаживается.

Я занимаю место примерно напротив Сашки. Беспрепятственно её разглядываю, почти не прикасаясь к еде. Она немного изменилась, похудела. Скованнее стала. Где та танцующая девушка, которая сводила с ума всех мужчин в радиусе километра, заставляя меня до одури ревновать?

Михаил Романович первым встает с места, чтобы сказать пожелание сыну. Вначале всё идёт хорошо, я даже вслушиваюсь в текст и поднимаю стакан с соком. После чего целитель начинает читать занудную молитву, и некоторые присутствующие встают и подхватывают. Меня пробирает озноб. Неприятный такой, мерзкий.

Перевожу взгляд на Златовласку. Она сидит на стуле и пялится в тарелку, покрытая ярким заметным румянцем. Что-то тихо шепчет себе под нос. Сначала я думаю, что она читает молитву вместе с остальными, но потом угадываю короткую фразу: «

Не смотри! Не смотри!»

— обращенную ко мне. Ей стыдно. Чёрт, Сашке стыдно, что я пролез в другую часть её жизни, которую она так старательно скрывала.

Когда всё заканчивается, Златовласка шумно втягивает носом воздух, комкая в руке салфетку.

Дальше ничего необычного не происходит. Всё, как и везде. Разговоры, музыка, еда. Не скажешь даже, что компания подобралась своеобразная. Мне как убеждённому атеисту — вообще не понять кому они поклоняются и что несут в массы.

Чуть позже Давид, пользуясь тем, что часть гостей встает потанцевать, тянет меня за собой на веранду. Перекурить хочет, но, чтобы без подозрений. Детский сад, штаны на лямках.

— Слушай, тебе может жвачку дать? Чтобы не спалили? — спрашиваю с иронией.

— Не спалят. Скажу, что это ты на меня дымил.

Мы громко ржём. Ничего больше не обсуждаем, хотя так и тянет спросить. Нужно держать себя в руках, терпеть. Я обязательно перехвачу Сашку и вытрясу из неё всё до единой капли.

— Слушай, а как тебе Катька? — вдруг спрашивает Давид, выпуская сизый дым.

— Какая ещё Катька?

— Ну ты чего, мужик! — удивленно вскидывает брови. — Медсестра! Вчера вместе в сауне отдыхали.

— Катька как Катька, — жму плечами.

— Она просила взять у тебя номер телефона. Похоже, впечатлил ты её своим прибором.

— Ну ты идиот.

Я хочу шутливо толкнуть Давида в плечо, но не успеваю. Слышу за спиной какой-то грохот, затем тихий вскрик. Голосок знакомый. Звонкий такой, пробирающий. Обернувшись, замечаю Сашку. Она стоит на веранде, накинув на плечи куртку. Кусает губы. Смотрит то на меня, то на Давида. Повисает пауза, во время которой Варламов экстренно тушит окурок, словно нашкодивший пацанёнок.

Златовласка приседает, поднимает с пола несчастный телефон. Тот старый, что у неё был. Новый, мой подарок, с собой она не взяла. Принципиально. Не то, чтобы меня это смертельно обидело, но где-то задело, да.

— Сашуль, а ты чего тут? — нервно спрашивает Варламов.

— Тебя Ира искала. А меня просила принести помидоры из кладовки, — произносит, гордо вскинув подбородок.

— Понял, иду.

Давид уматывает, и мы остаемся вдвоем. Наконец-то.

Я подхожу ближе. Ещё и ещё. Глаза прикрываю, когда вдыхаю её аромат. Сладкий, цветочный. Она упирается ладонями в мою грудь, пытаясь оттолкнуть. Но не тут-то было. Я слишком долго этого ждал. Теперь трясёт как припадочного.

— Попалась, Сашка, — шепчу ей на ухо. — Мне кажется, я заслуживаю объяснений. М-м? Как думаешь?

Глава 57

* * *

— Попалась, Сашка, — шепчу ей на ухо. — Мне кажется, я заслуживаю объяснений. М-м? Как думаешь?

Златовласка морщит свой аккуратный носик и комкает пальцами мою рубашку. Уже не отталкивает, но и не подпускает слишком близко. Маленькая такая, гордая. Собранная вся. Меня накрывает, когда она рядом. Моя. Здесь, сейчас и в дальнейшем. Остается только дождаться, когда же она спрячет свои острые колючки.

— Я думаю, что ты перебьёшься