Велига плоской стороной клевца с удовольствием ударил в живот того, кто, как он угадал, полонил его и привязал к дереву.

— Мы выследим вас и убьем, как безбожных животных! — пообещал сквозь зубы Харальд Синезубый.

— Вы строите эти храмы, — указал Велига на церковь, — чтобы вселять ужас в сердца всех, кто к ним приближается! Они ничем не отличаются от тюрьмы!

В эти минуты из храма вышла процессия монахов с большими крестами. Известняк, которым был вымощен церковный двор, не позволял подошвам скользить, хоть и был мокрым.

— А ну, хватит! — крикнул князь Владимир. — Сейчас все новгородцы опустят оружие! Сигурд, тебя это тоже касается! Мы обо всем договорились с королем Харольдом. Мы принимаем крещение, он дает нам войско!

— Что-о-о-о?! — возмутился Велига. — Чтобы я поклонился этому Распятому?!! Да никогда в жизни! Ты, князь, девке хочешь угодить, да?! Захотелось плоти христианской отведать?!

Услышав эти слова, Улита бросилась к Торгислю на грудь:

— Не надо, Тор, не надо, пусть Господь покарает его!

Владимир обнажил меч:

— Ты не оставляешь мне выбора, Велига! — с этими словами князь приставил острие клинка к груди полянина.

Велига с ревом отбил клевцом меч юноши в сторону. Но Владимир не дал ему так просто поднять боевой молот вверх: держа меч двумя руками, он заблокировал это движение. Велига с рыком все же сумел оторвать клевец от земли, но отскочил назад, опасаясь тычка острием клинка в живот.

Он опять бросился в атаку, но ход его боевого молота справа налево князь блокировал мечом. Велига хотел было поддеть юношу клевцом, но князь отбил и это движение, при этом пропустив тычок рукоятью прямо под дых. Владимир, согнувшись от боли, отбежал спиной к противнику. Но когда Велига с бешеным криком атаковал Владимира, оказалось, что это была уловка и полянин с огромным трудом смог увернуться от просвистевшего кончика меча, летящего, чтобы перерубить ему носовую перегородку.

Бой продолжался мучительно долго. Победа приближалась то к Велиге, то к князю, но никому не давалась окончательно. Наконец Владимир нанес в челюсть Велиги ощутимый удар набалдашником рукояти меча. Улите показалось, что из объятий Торгисля она услышала, как у Велиги вылетели коренные зубы с правой стороны. Чубатого «повело», князь атаковал его спину рубящим ударом, но Велига защитился, закинув молот далеко за спину. Когда Владимир возвращал меч наизготовку, Велига сначала ударил его в грудь рукоятью, а потом тыкнул в живот тыльной стороной клевца. Князь страшно закричал, выдыхая. Его отбросило назад, он согнулся, подставляя Велиге затылок.

— Сдавайся! — крикнул Велига и, замахнувшись двумя руками, атаковал княжеский затылок. Но Владимир увильнул в сторону, шустро просунул меч между руками и шеей Велиги и закрутил поединщика, используя инерцию движения чубатого воина. Полянин грохнулся на спину. Владимир держал лезвие на его горле, тяжело дыша. Он подтянул меч к себе так, что кончик клинка уперся прямо в ямку между ключицами Велиги.

Князь огляделся, все еще пуская большие кроваво-слизистые пузыри изо рта и носа. Северное солнце окрасило небо и даль в нежный розово-багряный цвет, позолотило флотилию степенно плывущих над храмом пухлых облаков, обсыпало белыми блестками серебряный крест на макушке крыши, а новенькие доски крыши превратило в балтийский янтарь.

Велига замер в надежде, что юноша его пощадит, ведь столько довелось пережить вместе! Князь нашел глазами Улиту, дождался, когда их взгляды встретятся и резким движением меча заколол своего дружинника. Полянин затих навсегда…

— А сейчас все снимут доспехи, наденут белые обрядовые рубахи, исповедуются, причастятся и примут Крещение! — громко приказал своим людям князь новгородский Владимир Красно Солнышко Святославич и добавил: — Улите не надо, она крещеная.

Еще дымящийся касавец-лобстер, красный, душистый, будоражащий аппетит, лежал на большом фаянсовом блюде, окаймленный экзотической зеленью экваториального пояса. Темнокожий официант в ослепительно белой униформе с небесно-голубыми лацканами и в белых перчатках в мгновение ока снял с никелированного подноса блестящие остро отточенные ножницы и, мастерски разрезав хитиновый панцирь креветки-великана вдоль всей шейки, одним движением вытянул тонкую полоску внутренностей. Затем, полив изысканное блюдо лимонным соком, аккуратно поставил его перед клиентом.

— Прошу вас, мистер!

Уже вторые сутки Виктор ждал встречи в Найроби, столице Кении. Он прилетел сюда один рейсом British Airways из Лондона. В то время как оператор Олег Маломуж должен был прибыть Turkish Airlines из Стамбула, а навигатор группы Игорь Хорунжий самолетом Египетских Авиалиний из Каира. Так было задумано, чтобы не привлекать внимания на родине: разъехаться в разные стороны, чтобы потом объединиться непосредственно перед вылетом в Сомали. Но, к сожалению, вылета могло и не состояться. Лавров хорошо помнил содержание записки Силаха: «3-го февраля, в аэропорту Найроби к вам подойдет Наргис…» Виктор не знал, кто такой Наргис, но никто не подошел к нему ни третьего, ни четвертого февраля. Лавров терпеливо ждал в аэропорту имени Джомо Кениаты[52]. Может быть, в записке речь шла о другом аэропорте столицы Кении — Wilson?

Но какой смысл подходить к Лаврову не в том аэропорту, в который украинец прилетел? Виктор не суетился и не волновался, тем более его съемочная группа задерживалась. Но где? С визами проблем быть не могло, с багажом тоже. Уже давно прошли те времена, когда операторов не пускали на борт самолета с телекамерами. Камеры стали гораздо компактнее, да и сейчас практически в каждом смартфоне есть своя камера. Ну, дорога есть дорога, и Лавров продолжал ждать. Единственное, о чем он думал — о встрече с Наргисом, которого он никогда не видел.

Уютный ресторанчик The Talisman, возможно, лучший во всей столице, журналист облюбовал еще в одной из своих предыдущих поездок в Кению. Ему здесь нравилось все: прекрасные натуральные камины в глубине зала, небольшие пальмы в деревянных кадушках на открытой площадке заведения, аккуратные столики и складывающиеся стулья из натурального дерева и, конечно, кухня — великолепная, заслуживающая самых искренних похвал. Где еще можно попробовать такого великолепного лобстера?

— Гевюрцтраминер для мистера?

Виктор поднял глаза. Перед ним стоял высокий худой африканец с европейскими чертами лица, все в той же униформе ресторана с гербом на правом наружном кармане матерчатой белой куртки.

— Европейское белое вино для европейского белого гостя, — предложил африканец еще раз.

— Благодарю, я не заказывал вино, — спокойно ответил Лавров на английском, продолжая лакомиться лобстером.

Мужчина без тени смущения поставил на стол большой винный бокал на длинной тонкой ножке и вынул пробку из бутылки. Из нее вырвался насыщенный аромат немецкого вина с добавлением каких-то пряностей.