— Откуда взялся призрак? — вынужден был спросить я.

Старуха улыбается, похлопывает меня по руке.

— Не знаю. Он не сказал — ни мне, ни кому-то другому. Он не хочет вмешиваться понапрасну. — Она понижает голос до шепота. — Загляни в глубь своей памяти… Скажи, кем он, по-твоему, может быть. Загляни в зеркало. Включи воображение — я знаю, оно у тебя есть.

Это ее последние слова.

Заглянув однажды в это зеркало, я, возможно, извлеку из глубин сознания историю — не воспоминание, не историческую хронику, а сказку.

У меня плохо получается облечь это в слова.

В общем, домой Корабль вернуться не может. Его создатели понимали, что он слишком способный, слишком опасный — воистину зерно, в котором заключена смерть.

Возможно, разумные существа на других планетах, почувствовав опасность, попытаются защитить свою родину. Но они скорее всего не будут рисковать и тратить силы понапрасну — а просто сделают все, чтобы нас уничтожить.

Кого еще может заботить судьба Корабля — такого огромного, неуклюжего и смертоносного? Кто еще беспокоится о нем настолько, чтобы бросить ему вызов, вместо того чтобы уничтожить?

Те, кто покинул Землю после нас, летели бы на более быстрых кораблях — или вообще без них. Они бы распространились по всей галактике — возможно, тоже переживая адские муки и приобретая ценный опыт. И тогда, обнаружив наш Корабль и другие законсервированные образцы мира предков, они бы дивились нам, изучали нас и оценивали. Возможно, они бы сочувствовали примитивным предкам, желали нам удачи, словно пилот самолета — заплутавшему семейству в фургоне.

Но они не хотели видеть, как древний Корабль сеет смерть, и поэтому назначили наставника, опекуна, который одновременно карал и защищал нас — и при этом внедрял в наше подсознание мысль о том, что мы должны задуматься о нашем месте в пространстве и времени.

Моей настоящей матерью и моей истинной спутницей была та старуха. Она сделала меня, она меня спасла. Когда ее не стало, мы с Циной отнесли ее в лес и отдали обезьянам, которые доставили тело к остальным мумиям, в место, о котором мы не знаем и не хотим знать.

Я рассказал обо всем остальным. Нелл и Томчин спокойно восприняли эту историю, а вот Циной и Ким, к моему удивлению, упорно не желают поверить в мою сказку.

Даже когда я напоминаю про лазер, который меня спас. Хотя против этого они возразить не могут.

Ясно одно: Корабль должен заслужить право на жизнь. И единственный способ пройти испытание — одолеть Корабль, изменить его предназначение.

Корабль должен обрести совесть, иначе наставник его уничтожит.

С тех пор как мы покинули Землю, прошли столетия. А чтобы изложить произошедшие события, много времени не потребовалось. Книги почти дописаны; эта — последняя.

Мы поместили детей в капсулу, где спала старуха. Циной скучает по ним; надо занять ее работой. Обезьяны спрятались — готовятся к тому, что будет дальше.

У нас еще много дел.

Состариться вместе нам не позволят.

Нелл нашла для нас звезду в пределах досягаемости. Очевидно, когда-то эта звезда была закрыта рукавом туманности, невидима для тех, кто делал первый — отчаянный — выбор. Она появилась только несколько месяцев назад.

Возможно, кто-то с самого начала это знал.

Расчеты, похоже, верны: в течение ближайших ста лет Корабль снабдит корпуса топливом, разогреет двигатели и медленно повернется на долю градуса, затем снова остынет и погрузится в спячку. Мы должны экономить горючее — оно пойдет на поддержание щитов, хотя их тоже придется ослабить.

Наша избранница прекрасна. Солнце, у которого не менее дюжины планет, условия на двух из них в пределах нормы обитаемости и неплохое ледяное гало, словно облако Оорта.

Через двести лет, преодолев спокойное, почти лишенное космической пыли пространство, Корабль очнется от холодного сна. Задолго до этого дня Ким, Циной и я удалим мрачные страницы Каталога. Корпуса наконец-то соединятся, и Корабль произведет свой последний маневр — маневр длиною в сто лет; потратив почти все, что осталось от луны, он начнет долгий поход к центру системы.

Младенцев разбудят, вырастят, дадут образование, поставят во главе Корабля. Они будут первой командой. Некоторых из нас заморозят — они станут учителями. Возможно, одним из них буду я, но это уже не важно.

И в конце концов, как только последнее решение — лететь или не лететь — будет принято, дети, уже превратившиеся в стариков, умрут, как и те, кто их учил и воспитывал. Корабль вырастит новую команду, создаст посадочные челноки, корабли-«семена»…

Ах да, обман будет продолжаться: очередная команда появится уже в виде взрослых — обученных, с воспоминаниями о жизни. Наши истории, наши воспоминания сохранятся. Моя любовь не погибнет — ведь в действительности ее не существовало.

Сфера остывает. Мы с Нелл жмемся друг к другу. Вчера я снова видел его — гибкого, сверкающего, словно лунный свет. Нелл была рядом, однако ничего не заметила. Мне показалось, что он узнал меня, но, возможно, это был сон. Я уже наполовину сплю, пишу с трудом, и страницы этой — одиннадцатой — книги заканчиваются. Других книг не будет.

Я ясно вижу нашу планету. Она кутается в строгий покров облаков

Я чувствую тепло

она ждет

она улыбается, кроме нее, мне ничего не нужно

МЫ

ЗДЕСЬ

Конец отчета корабельных археологов