Нелл убирает ладони с полусферы и сжимает пальцы, чтобы восстановить кровообращение.

— Умираю от голода, — говорит она.

— Чтоу буит делать Корапп? — спрашивает Томчин.

— Сначала еда, — настаивает Нелл. — Нужно спокойно все обдумать. Смятения и вражды здесь было достаточно. Но возможно — возможно — наших сведений хватит, чтобы принять верное решение.

Мой двойник вызывается сходить за едой. Я присоединяюсь к нему — из чувства товарищества, а еще потому, что хочу за ним присмотреть. Я никому не сказал, что Мать хочет видеть его.

Мы забираем еду и пузыри со сладковатой жидкостью. Корабль по-прежнему заботится о нас — возможно, по распоряжению Матери. Или Нелл.

За едой Нелл начинает свой рассказ:

— Я говорила с представителем Штурманской Группы. Обнаружить источник, из которого доносится голос, мне не удалось; я даже не знаю, один ли он или их много, мужчина это или женщина и… — Она умолкает, чтобы не сказать «человек ли это вообще». — Я не знаю, можно ли голосу доверять. Кстати, он говорит, что Корабль действительно уклонился от маршрута.

— Маршрута откуда и куда? — спрашивает Циной.

— Неизвестно. Тут полная неразбериха. Кое-кто из нас создан по распоряжению Штурманской Группы — так утверждает голос. — Нелл корчит гримасу. — Говорит, что Группа обнаружила источник совести или что-то в этом роде — и позаботилась снабдить ею нас. Иногда матрицы, которые отправляют в родильные комнаты, перепутываются — возможно, кто-то делает это сознательно. Сигналы глушат друг друга. Как сказал Учитель, нас перемешали, даже наши лекала оказались перепутанными. Сам Корабль тоже создал группу, чтобы она продолжила выполнение первоначальной задачи. Одна группа захватила власть, затем другая… — Нелл печально смотрит на меня. — Думаю, война продолжалась не менее ста лет. В конце концов генофондом завладела Мать. Она управляет большинством факторов.

— О Боже! — восклицает мой двойник. Вид у него унылый.

— Наверное, вы оба знаете, кто эта мать, — продолжает Нелл. — Девочки помогли вам родиться, проводили в безопасное место, а затем и в этот корпус. Естественно предположить, что один из вас создан для того, чтобы стать союзником Матери, ее супругом. Все остальные — вынужденный риск. Нас устранят позже. Остался лишь один вопрос: есть ли у кого-нибудь из вас двоих совесть?

Мой двойник рядом со мной, словно для того, чтобы сбить с толку остальных. До сих пор другие вряд ли смогли бы отличить нас друг от друга. Однако Циной скрупулезно изучала нас, отслеживала наши запахи.

— Мать отвергла его, — сообщает она Нелл, указывая лапой в мою сторону. — Отослала, чтобы его убили. Как ты и советовала, я провела его мимо резервуаров смерти.

Прищурившись, Нелл — предельно уставшая — оглядывает меня с головы до ног. Ей не нужна эта власть, эта ответственность.

— У этого был рассерженный запах, — заканчивает Циной. Ее нос каким-то образом становится менее бронированным, более пористым и блестящим. Она обнюхивает моего двойника. — А вот у этого начался гон.

От него в самом деле скверно пахнет.

Мой дубль отталкивается ногами, пытаясь уплыть прочь. Циной преграждает ему путь.

— О нет… — хрипит она.

Заикаясь, мой двойник утверждает, что он, как и я, ни в чем не виноват, что мы наделали много ошибок, что доверять Штурманской Группе ни в коем случае нельзя. Он в панике, его голос дрожит. Мне жаль его — и себя. Он вредит нам обоим.

— Возможно, Группа все это придумала и просто скормила вам во Сне, — слабым голосом заключает двойник.

— У тебя всегда был особый запах, — рычит Циной. Ее рык напоминает далекий раскат грома, и у меня по коже бегут мурашки. Интонации — не ее сильная сторона.

— Черт побери, ты-то откуда знаешь, что такое гон? — кричит мой дубль, извиваясь в ее лапах. — Ты же бесполая, кастрированная!

— Только физически, — отвечает Циной.

Он поворачивает голову в мою сторону.

— Ты позволишь убить своего двойника? Ты же станешь следующим!

— Никто не сказал, что мы собираемся тебя убивать, — говорит Нелл. Ей удается сделать вид, будто она отдыхает — одна лодыжка под перекладиной, щека лежит на ладони. Нелл перехватывает мой взгляд и приходит в ярость. — Вы оба ущербны. Она играла на ваших чувствах.

— А кто твоя мать? — кричит мой двойник.

— Мои воспоминания не уходят так глубоко, — отвечает Нелл. — Я не помню ни детства, ни семьи, ни матери.

Лицо моего двойника искажено, он плачет.

— Отпустите меня! Я должен быть с ней.

— На корму отправился не тот. — Нелл и Циной обращают взгляд к окнам, мечтая о чистых огромных пространствах, солнцах, о том, что находится за пределами Корабля. О спасительной бесконечности, о вариантах, об упущенных возможностях. Но окна все еще в ремонте — они темные, затуманенные.

Я чувствую слабость.

Позади нас раздается шум. Из темноты возникает коричневая тень.

Это Желтый Великан.

— Ким! — кричит Нелл. — Мы волновались за тебя.

— Не стоило, — отвечает Ким. — Я немного поработал в саду и освободился. Кажется, никто не пострадал. Но вы, парни, здорово ее разозлили, так что она перешла к действиям.

— Сколько у нас времени? — спокойно спрашивает Нелл.

— Несколько минут. Я прошел мимо десятка лесных шаров, и там полно разных существ — и больших, и маленьких. Хуже их я ничего еще не видел.

Ким подходит к Циной, которая по-прежнему удерживает моего двойника, и нежно проводит огромным пальцем по его щеке.

— Ей нужен он, да?

Нелл кивает.

— Вот этот, кажется, нормальный. — Она указывает на меня.

— Ага. Там он был молодцом. — Ким кладет вторую ладонь на другую щеку моего двойника — и скручивает ему шею. Она ломается, словно веточка. Мой дубль мгновенно обмякает.

Я рывком отлетаю от остальных.

— Нужно уходить, — говорит Ким. — В другой корпус… куда угодно. Здесь оставаться нельзя. С теми, кто идет сюда, не справится даже Циной.

«Охотник» обнимает безжизненное тело, издает странный тихий звук, затем разжимает лапы. Труп неторопливо плывет по дуге вниз, к полу — голова подергивается, глаза выпучены.

Томчин смотрит по сторонам, потягивается, затем указывает на транспорт.

— Нужно взять больше пищи и воды, — говорит Нелл.

— Нет времени. — Ким уже хватает нас, толкает к транспорту. Он рад покинуть корпус — последнее место, где можно найти еду и одежду.

Никто не протестует. Мать выиграла еще один раунд.