Нелл подтягивается на длинной ветке, трогает листья, затем отводит их в сторону, словно ищет те сверкающие глаза.

— Не бойся, — шепчет она и бросает многозначительный взгляд на Циной, словно говоря «никаких резких движений». — Эй, в кустах, кто ты? Это ты создал малышей и сообщил нам, где их искать?

— С кем она разговаривает? — спрашивает Циной.

— Вот ты где, — говорит Ким, когда рядом с ним появляется небольшая фигура — свисает с ветки, уцепившись за нее длинным хвостом. Память подсказывает мне, что это какая-то обезьяна, но на самом деле существо скорее напоминает пончик с пятью суставчатыми лапами и двумя хвостами. Оно покрыто мехом, на вершине туловища сидит треугольная голова с тремя глазами вокруг носа и четвертым на макушке — абсолютно практичное решение для обитателя трехмерного пространства.

Голос доносится снова, и на этот раз — отчасти из обезьяны-пончика рядом с Кимом.

— Разбудите их, — требует он, хотя рта у существа не видно. Теперь становится ясно, что звук доносится отовсюду. Из-за ветвей видны головы, лапы и хвосты других обезьян. Одна садится рядом с покрытыми инеем мертвецами и не сводит с нашей группы блестящих глаз.

В этом домике на дереве обитает несколько десятков существ — по крайней мере столько мы видим. У них крошечные ловкие руки — на каждой по пять пальцев, из них два больших. Сколько же еще в сфере таких обезьян — сотни, тысячи?

Обезьяна, которая находится ближе всех к трупам, поднимает лапу, словно желая погладить оттаивающее лицо, затем отшатывается.

— Мы умерли, — говорит голос.

— Они все говорят одновременно, — замечает Нелл. — Только голос один.

— Они из Каталога? — спрашивает у меня Циной. — Корабль создал их до нас?

В обезьян-пончиков поверить легче, чем в хромированный призрак.

— Возможно, — отвечаю я.

— На «убийц» они не похожи, — говорит Ким. — Когтей нет, больших зубов тоже. Головы для таких тел великоваты. Они напоминают…

— Корабль просит выйти на связь, — говорит голос. — Корабль просит о примирении. Пробудите Штурманскую Группу и найдите для нас новый дом.

— Ничего не понимаю, — говорит Ким. — Корабль ведь умер! Разве мы не у Штурманской Группы?

— Они хотят, чтобы мы шли за ними, — говорит Нелл, наблюдая за обезьянами. Те бегают, протягивают к нам лапы, но в последний момент отдергивают их, затем группами бросаются вниз сквозь отверстие среди ветвей. — Всем идти нельзя. Кто-то должен остаться с малышами.

Однако обезьяны сильно обеспокоены судьбой детей. Головы поворачиваются.

— Никто здесь не останется, — говорит голос, доносящийся из обезьяньих носов.

Циной, которая продолжает меня удивлять, показывает, что детей можно уложить под ее броней, где они будут в тепле и безопасности. Нелл в конце концов соглашается — с нами малышам лучше.

— Зачем им причинять вред детям? — спрашивает Ким. — Они же сами просили принести их сюда, разве нет?

— Напряги воображение, — мрачно предлагаю я. Ким слегка обижается, затем кивает.

По крайней мере десяток обезьян — дружелюбных гимнастов — крутятся возле нас, хватаясь руками за ветки. Похоже, они хотят, чтобы мы отошли от трупов — раз уж нет никаких доказательств того, что мертвецы что-нибудь скажут или сделают.

Обезьяны — голос — возможно, и не такие уж глупые.

Сфера Штурманской Группы примерно пятьсот метров в диаметре. Она, похоже, состоит из концентрических слоев — уровней или внутренних сфер, большинство из которых покинуты и заморожены. В общем, мы ориентируемся на потоки теплого воздуха. Холод не дает сбиться с пути. Нелл замечает, что теплый воздух и обезьяны, время от времени возникающие впереди, направляют нас по широкой дуге к самому краю сферы.

Путешествие любопытное, потому что половина листвы на нашем пути покрыта толстым слоем инея. Кое-где видны другие, до сих пор замороженные обезьяны — они постепенно оттаивают и оживают.

Некоторые из них идут с нами.

— Они рассчитаны на то, чтобы замерзать вместе со сферой, — завороженно говорит Ким. Томчин пытается выразить какую-то мысль, но мы слишком заняты, чтобы его слушать, — мы, словно Тарзаны, учимся преодолевать открытые пространства между ветвями. (Не спрашивайте, кто такой Тарзан. Я вижу нас в лесу, в окружении обезьян — и даже обезьян-пончиков, — и имя просто всплывает в моем сознании, как и тревожащий образ мускулистого мужчины в набедренной повязке из шкуры леопарда.)

— Только не волнуйтесь, но, похоже, мы ветвимся, — говорю я.

— В общественном месте? — спрашивает Циной.

Нелл хихикает; ее смех, похожий и на икоту, и на мяуканье, очарователен. После всего, что мы пережили, и даже сейчас, когда мы ветвимся, мы можем посмеяться над окружающим нас абсурдом.

У Циной лучше всех получается воплотить слова в жизнь — не отставая от обезьян, она стремительно прыгает по ветвям. Увы, учитывая разницу в анатомии, учиться на ее примере мы не можем. Когда она движется, слышно, как воркуют и пищат малыши. Неужели она действительно ухаживает за ними? Все возможно. Здесь правит абсурд.

В данный момент к нашему странному отряду я испытываю что-то похожее на любовь. Впервые испытываю такое чувство по отношению к живым людям — хотя я помню, что во Сне со мной это уже было.

Люди.

Мои люди — пожалуй, единственные родные мне люди. Посмотрите на них — столько страниц из ненаписанной истории человечества, они приспособлены к таким разным условиям, однако работают сообща, стремятся к цели, надеются на что-то. Как же их не любить.

Путешествие непростое. Когда мы наконец добираемся до места, мы исцарапаны, покрыты потом и раздражены в самых разных смыслах этого слова. Возможно, перед нами копия центра управления из Корпуса-3, хотя повсюду плющ, усики, листья, ветви и даже укоренившиеся стволы. Кажется, что обезьяны живут здесь уже очень долго.

Мы находим еще две мумии, полностью оттаявшие и совершенно омерзительные.

— Кто они такие? — спрашивает Нелл у наших проворных спутников.

— Они — это мы, — говорит голос, доносящийся отовсюду. Обезьяны рассаживаются; часть ухаживает друг за другом, но большинство просто следит за нашей группой.

— Нельзя ли их… убрать? — спрашиваю я. — Они умерли. Они не вернутся.

Обезьяны обдумывают мое предложение. Я вижу, как меняется выражение на их странных мордах, вижу еле заметные жесты. Волна проходит от одной стороны к другой — обезьянья война. Они думают последовательно.

Волна затихает, и они отвечают хором:

— Мы не умерли.

Циной уже проанализировала форму, функции и внутреннюю структуру обезьян — и теперь в курсе дела.

— Они скопировали себя… в вас? Передали свои воспоминания, навыки, обязанности — чтобы вы заменили их, если они не выживут?