Ино не знал ответа и честно спросил:

– Кому?

– Воронам, – ответил Каору. Действительно, воронам было наплевать на закон и систему, они летали в императорский дворец, по оживленным кварталам и за город.

– Ты прав, воронам хорошо живется. Знаешь, Каору, а ты сам тогда красноногий ибис.

– Хочешь сказать, я исчезающий вид? – добродушно улыбнулся Каору.

Исподтишка наблюдая за происходящим, Ино зашептал:

– Я сделаю все, чтобы ты встретился с Фудзико. Кумоторияма поможет мне ударами ладони и пинками в спину. Пока Кумоторияма на твоей стороне, Киёмаса не сможет тебя продать. Сообщи, как с тобой связаться. Я не знаю, неделя потребуется или больше, но как только все будет готово, сразу же возвращайся.

– Не знаю, как тебя благодарить. Ты тоже будь осторожен. Если из-за моей любви тебя уволят, я ничем не смогу тебе помочь.

– Впервые в жизни меня так вдохновляет чужая любовь. Помнишь, ты сказал Киемасе, что хочешь умереть. Что тебя загнали в угол и теперь один выход – похитить Фудзико. У меня мурашки по телу побежали. Когда-нибудь я брошу журналистику, но пока этого еще не случилось, я хочу помочь твоей любви, поставив на кон честь и достоинство журналиста отдела политики.

– Можно подумать, что моя любовь – это политическое движение.

– На самом деле политике нужны такие необузданные люди, как ты. Я часто вижу политиков, которые думают только о своей шкуре, и получается, им удается скрыть все, что невыгодно для них, а газеты поддерживают их лицемерие. Есть темы, о которых не напишешь, даже рискуя головой. Чтобы раскрыть все злодеяния политиков, журналист сам должен обладать не меньшим, чем у них, авторитетом. Ничего, увидишь, когда-нибудь я сделаю то, что будет равноценно твоей любви.

Каору и Ино так крепко пожали руки, будто мерялись силой, улыбнулись и кивнули друг другу– На миг Ино представил себе, как обнимает Каору. Два молодых головореза Киёмасы раздели Каору догола, связали его и слушали его чудесный голос прямо перед собою. Не обязательно быть грубой шпаной, готовой войти куда угодно – была бы дырка, не обязательно испытывать удовольствие от гомосексуальных утех, будь он на их месте, вполне вероятно, он почувствовал бы то же самое. Ино представлял себе картавого, и его охватывала ненависть, процентов на сорок состоявшая из ревности. Оказавшись загнанным в угол, в безвыходном положении, Каору был красив, как никогда. Наверняка и бандиты Киёмасы невольно, по велению звериного инстинкта, откликнулись на эту красоту.

Окажись Каору на поле древних сражений, воины, находившиеся вместе с ним, с радостью приняли бы участие в битве, даже если б знали, что она неминуемо закончится поражением. Наверное, и враги залюбовались бы им. Неужели «мамочка с Акасаки» не прочитала на ладони Каору героической судьбы? Правда, она гадала о будущем его любви. Героям по вкусу любовные приключения, но лишь в редких случаях они находят счастье в любви. Может быть, и любовь Каору закончится поражением, но Ино не мог оставаться в стороне, побоявшись рисковать.

От гордости, что Каору рассчитывает на него, Ино покраснел, скрывая смущение, потер кончик носа и сказал нарочито грубо:

– Не дрейфь. Наша возьмет. – Даже в его интонациях ощущалось влияние Каору.

Ино отправил письмо в адрес Фудзико. На обратной стороне белого конверта он написал только свое имя: Ацуси Ино – и адрес и поставил печати: «срочно» и «лично».

ВСЕМ ГОСПОДАМ, ИМЕЮЩИМ ОТНОШЕНИЕ К ДАННОМУ ВОПРОСУ, НАДЛЕЖИТ ПРИЛАГАТЬ ВСЕ ВОЗМОЖНЫЕ УСИЛИЯ К ТОМУ, ЧТОБЫ НАСЛЕДНЫЙ ПРИНЦ ВЗЯЛ В ЖЕНЫ ТУ, КОГО ОН СЧИТАЕТ СВОЕЙ ИЗБРАННИЦЕЙ.

Это уведомление, разосланное правительством, стали называть «Манифестом о реставрации императорской власти».[21]Политики консервативного толка рассчитывали, что они воспользуются благоприятной ситуацией по случаю брака наследного принца, чтобы подавить разгоревшиеся споры об ответственности императора в войне, покончить с дискуссиями о пересмотре истории и сориентировать общественное мнение на защиту императорского двора. Находясь под давлением консерваторов, Судзуиси, которого мучила ежедневная боль в желудке, выжидал. Но политики не властны над любовью, поэтому он отвергал их вмешательство, стремясь все-таки поскорее решить проблему хотя бы затем, чтобы поправить собственное здоровье. Однако обратить волю Фудзико Асакавы к нужной цели – задача не из легких. Непреклонность Фудзико, отстаивающей свою позицию, больше всего привлекала наследного принца.

Расставленные повсеместно антенны доносили до ушей Судзуиси разнообразную информацию о личной жизни Фудзико. Пятнадцатого сентября она делала покупки с матерью в Сибуе, семнадцатого сентября ходила на свадьбу одноклассницы по средней школе, одиннадцатого октября была на концерте камерной музыки в Тяномидзу, двадцать пятого октября с семьей ездила на прогулку в Камакуру… Следов ее любовника нигде не было, а в поступках Фудзико не находили ничего подозрительного. Недавно, тринадцатого октября, Судзуиси сам устроил ее тайную встречу с принцем. Выходной день в парке аттракционов «Страна детей» в Йокогаме наследный принц провел наедине с Фудзико. Его высочество словно вернулся в детство: гулял по берегу озера, где плавали белые лебеди, катался на лодке, играл в серсо. Там он официально сделал Фудзико предложение.

– Не выйдете ли вы за меня замуж? – Наверное, принц специально выбрал эту простую фразу без всяких туманных красивостей.

Фудзико, чуть замешкавшись, ответила:

– Я подумаю над вашими словами со всей искренностью и серьезностью и дам вам ответ.

Однако она медлила. Наконец двадцатого октября дрожащим голосом она сообщила Судзуиси:

– Я не смогу больше встречаться с его высочеством. Я продолжу работать. Передайте это, пожалуйста, его высочеству.

Судзуиси был вынужден передать наследному принцу жестокий ответ Фудзико, каждое его слово, каждую фразу. Его высочество выглядел подавленным.

– Она сказала, что продолжит работать, да? – уточнил он, но тут же в его голосе появилась твердость, он произнес четко и прямо: – Я не отступлюсь.

«Видимо, дело в ком-то третьем», – подумал Судзуиси.

В управлении безопасности Судзуиси постарался прояснить слухи о любовнике Фудзико – певце с пронзительно высоким голосом. Оттуда пришел ответ: «Он находится за границей». Вероятно, глава консервативного крыла, тайно прибегнув к услугам бандитской группировки, запугал его. Скорее всего, чтобы не вызывать подозрений, эта группировка наняла каких-нибудь громил-азиатов, не вникавших в подробности. Похоже, предписания Манифеста о реставрации императорской власти выполнялись и в тех сферах, которые находились вне компетенции Судзуиси.

Если отношения Фудзико с этим певцом уже прерваны, у нее нет никаких причин сердечного свойства отклонить предложение его высочества. Значит, она просто остановилась в нерешительности перед рекой, перейдя которую она уже не сможет вернуться. Ее колебания вполне понятны. Работу в ООН легко бросить, если она надоест, а став супругой наследного принца, будешь ею всегда. Но Фудзико явно предпочитает продолжать работу. «Значит, – подумал Судзуиси, – есть возможность убедить ее, что быть супругой наследного принца – такая же работа». Если она считает своим призванием быть сотрудником ООН, надо пояснить ей, что работа членом императорской семьи может стать отнюдь не худшим предназначением. «Остается только этот способ», – сделал вывод Судзуиси.