–Ошибаешься. Не я прыгну выше головы, если стану Аресом.– Я наклоняюсь вперед и тычу Ахиллеса пальцем в грудь.– А ты.

–Думаешь?– Его улыбка становится только шире.– Просвети меня.

«Ты раскрываешь свои карты». Не обращаю внимания на тихий внутренний голос и отвечаю ему тем же.

–Может, я не играю в солдатиков, но в чем точно разбираюсь, так это в политике. Можешь сказать то же о себе?

–Я быстро учусь.– Он бросает мне мои же слова и указывает большим пальцем на Патрокла.– А он чертов гений. Мы справимся.

–Мило.– Однако даже Патрокл выглядит убежденным. Как он может недооценивать политическую жизнь Олимпа? Да, он никогда в ней не участвовал, но, насколько мне известно, его матери были беспощадными, когда им было лет по двадцать. Ходят слухи, что Стенела была главной претенденткой на титул Афродиты, но когда Патроклу исполнилось восемь, они с Полимелой исчезли с политической сцены Олимпа и забрали его с собой. Можно без преувеличения предположить, что они пошли на этот шаг, чтобы защитить свою семью.

«Каково это, когда тебя любят так сильно?»

Я прогоняю эту мысль.

–Политику нельзя освоить, как все прочие навыки. Не так все устроено.

–Как скажешь.

Во мне зарождается что-то сродни тревоге. Я одержу победу. Должна верить, что так и будет. А если нет? Если Ахиллес сумеет заполучить титул Ареса и ступит в змеиное гнездо, в котором я выросла… Он пострадает. Может даже погибнуть.

–Из-за барьера нам никогда в жизни не приходилось сталкиваться с вторжением извне.

–К чему ты клонишь?

–К тому, что никто не годится, чтобы защищать город должным образом, во всяком случае, если мы говорим об опыте. Титул Ареса – роль няньки, которая следит, чтобы мелкие дрязги среди остальных Тринадцати и их ближайшего окружения не выходили из-под контроля. Обязанности, налагаемые на титул, имеют гораздо меньшее значение, чем союзники и враги, с которыми приходится иметь дело.

Ахиллес пожимает плечами.

–И все равно я больше подхожу для этого, чем ты.

Поднимаю брови, стараясь не позволить странному беспокойству разрастись внутри. Как он может упорно не замечать ловушку прямо перед своим носом? А если не Ахиллес, то как Патрокл не обращает внимания на опасность? Я должна заставить их увидеть ее на тот случай, если случится худшее. Мне невыносима мысль, что с ними что-то случится.

–Правда? Тогда уверена, ты расскажешь мне, почему последняя Афродита заказала дочь Деметры.

Патрокл вскидывает брови.

–Все знают, что она пыталась убить Психею. Об этом говорили по телевизору, Елена.

–Все знают, что это было. А ты знаешь почему?

–Потому что Психея трахалась с Эросом, а Афродита не делится своими игрушками,– лениво тянет Ахиллес.– Следующий вопрос.

–Неверно. Она сделала это, потому что Деметра уготовила Психее роль следующей Геры и сделала это, пренебрегая Афродитой.– Психея хорошо бы подошла для этого титула, но знаю, что не стоит говорить об этом ни моему брату, ни Эросу.– Знаешь, с кем из Тринадцати спит Посейдон, и как это влияет на его союзы?

–Я не…

Я продолжаю:

–А в чем заключается главная цель Гермес? Или ты так наивен, что думаешь, будто она подливает масло в огонь забавы ради? Можешь отследить все контакты Деметры среди Тринадцати? Ты объединишься с ней или попытаешься держаться особняком? Оба решения имеют свои последствия. Ты готов за них заплатить?

Ахиллес пожимает плечами, а Патрокл смотрит на меня так, будто впервые видит. Наконец он начинает понимать.

–Вся наша стратегия была сосредоточена на военной составляющей вопроса,– медленно произносит он.

–Именно.– Тихий голосок шепчет, что мы трое как команда были бы неудержимы, но я не слушаю его. Ахиллес нацелен занять титул Ареса. И я тоже. А значит, мы по разные стороны баррикад, и не имеет значения, как он заботился обо мне в своей типичной манере, или как мил Патрокл, или как мне нравится с ними трахаться. В конце этого турнира будет неважно, что Ахиллес чувствует ко мне. Он не станет сдерживаться во время последнего испытания. Наверное, это даже своего рода комплимент. У меня щемит в груди при мысли, как я сойдусь с ним лицом к лицу через два дня.

Все это означает, что я не могу по-настоящему доверять этим мужчинам. Как бы мне этого ни хотелось.

–Даже прекрасная принцесса вынуждена учиться плавать в водах, кишащих акулами. Информация так же опасна, как и оружие, особенно в умелых руках. Тринадцать сожрут вас живьем.

Я недооценил Елену. Снова. Смотрю на пылающий в ее янтарных глазах огонь и вынужден пересмотреть все варианты развития будущего, о которых размышлял. Снова. Наши первоначальные планы рухнули после встречи с ней, и теперь их обрывки, которые начал неспешно собирать воедино, разлетелись в пух и прах.

Она нужна нам.

Не потому, что нам нравится заниматься с ней сексом. Не потому, что ей суждено стать женой Ареса, а значит, Ахиллеса. Не потому, что она по-своему нравится нам обоим.

Она нужна нам, потому что ей известно то, что поможет сделать процесс вхождения в круг Тринадцати более плавным и позволит Ахиллесу избежать потенциальных ловушек. Как бы ни был умен, чего я не знаю, того не знаю.

А я ничего не знаю о том, о чем она только что упомянула.

Всем известно, что Афродита пыталась убить Психею, но казалось, что причиной была ее ревность и желание не подпускать девушку к ее сыну. Я не догадывался, что в это была замешана Деметра. Как и о том, что меня должно беспокоить, с кем спит Посейдон. Или о том, что Гермес – не просто порождение хаоса, которым кажется со стороны. Ни о чем таком я не знал.

–Мы что-нибудь придумаем,– наконец говорю я. В груди щемит, и мне хотелось бы винить в этом кулаки Гектора, но это чувство гораздо глубже, чем боль от моих травм.

–Но сначала попадете в неприятности.– Елена медленно качает головой.– Изучение основ безопасности – ерунда по сравнению с этим змеиным гнездом. Можете отрицать это?

Нет, не можем.

Ахиллес великолепен, когда дело касается конфликтов, необходимости предугадать следующий шаг противника и обеспечить победу ему и его команде. Но это совсем иной конфликт, с каким он никогда не сталкивался. Никто из нас. Несмотря на то что обе мои матери родом из семей, которые в прошлом плели интриги в борьбе за титулы Тринадцати. Думаю, они участвовали во всех возможных амбициозных играх, пока мы не уехали из центра города, но моя жизнь была поразительно нормальной. Не такой, как у Ахиллеса, жажда и амбиции которого так велики, что не уверен, сможет ли сам Олимп их сдержать. И точно не такой, как у Елены, которая сама по себе воин.