Однако в этой связи выделяют два момента. Первый заключается в том, что везде и всегда истоки зарождения невроза восходят к впечатлениям очень раннего детства[95]. Согласно второму, не вызывает сомнений, что в самом деле имеют место случаи, называемые «травматическими», потому что они явно представляют собой результат действия одного или нескольких ярких впечатлений этой ранней поры, избежавших нормального завершения, так что можно считать, что, не будь их, невроз не сформировался бы. В таком случае для достижения наших целей вполне достаточно ограничить найденную аналогию только этими травматическими случаями. Впрочем, пропасть между двумя группами неврозов не выглядит непреодолимой. Видимо, вполне возможно объединить два этиологических условия в одном объяснении; дело только в том, как мы будем определять «травматическое впечатление». Если предположить, что переживание приобретает травматический характер только из-за количественного фактора, иначе говоря, что во всех случаях появления невроза повинна чрезмерная сила впечатления (событие вызывает необычные, патологические реакции), то легко прийти к следующему заключению: при одной конституции травматически действует то, что при другой не оказало бы такого воздействия. В таком случае складывается представление о скользящем так называемом дополнительном ряде, когда для достижения этиологического результата соединяются два фактора, при этом незначительность одного возмещается огромностью другого, в целом же имеет место их совместное действие, и только на двух концах этого ряда можно говорить о какой-то простой мотивации. В соответствии с этим соображением различие между травматической и нетравматической этиологией нужно отставить в сторону как несущественное для искомой нами аналогии.

Несмотря на опасность повториться, целесообразно, пожалуй, соединить здесь вместе факты, содержащие эту важную для нас аналогию. Они таковы: нашим исследованием установлено, что называемые нами проявления (симптомы) невроза являются следствием определенных переживаний и впечатлений, которые как раз по этой причине мы признаем этиологическими травмами. В таком случае перед нами стоят две задачи: во-первых, отыскать общие особенности таких переживаний, а во-вторых, выявить свойства невротических симптомов, при этом не стоит избегать определенных упрощений.

Дополнение I:

а) Все подобного рода травмы относятся к раннему детству, к возрасту примерно до пяти лет. Особого интереса заслуживают впечатления начального периода освоения речи; период два-четыре года представляется наиболее важным; когда после рождения начинается это время повышенной впечатлительности, точно установить не удалось.

б) Соответствующие переживания оказываются, как правило, забытыми, они недоступны для припоминания и приходятся на пору инфантильной амнезии, прерывающейся чаще всего остатками отдельных воспоминаний, так называемых псевдовоспоминаний.

в) Они относятся к впечатлениям сексуальной или агрессивной природы, а также к ранним повреждениям Я (заболевания нарциссизмом). К тому же следует заметить, что столь малолетние дети не проводят четкой грани между сексуальными и сугубо агрессивными действиями (понимание полового акта как садистского действия). Конечно, преобладание сексуального фактора бросается в глаза и требует теоретического осмысления.

Эти три момента – раннее появление в первые пять лет жизни, явная забываемость, сексуально-агрессивное содержимое – тесно взаимосвязаны. Травма – это либо что-то произошедшее с телом человека, либо эмоциональные восприятия чаще всего чего-то увиденного или услышанного, – короче говоря, какие-то события или впечатления. Взаимосвязь этих трех моментов воспроизводит теория, подводящая итог психоаналитической работе. Одна она доставляет сведения о забытых переживаниях или, выражаясь резче, но и менее корректно, способна возвратить о них память. Теория гласит, что, вопреки расхожему мнению, половая жизнь людей или то, что соответствует ей позднее, обнаруживает ранний расцвет, заканчивающийся примерно к пяти годам, после чего вплоть до достижения половой зрелости следует так называемый латентный период, когда сексуальность не развивается, более того, порой даже регрессирует. Это воззрение подтверждается анатомическими исследованиями роста внутренних частей гениталии. Оно ведет к предположению о происхождении человека от вида животных, достигающих половой зрелости к пятому году жизни, а кроме того, способствует появлению догадки, что временная отсрочка и двоякое начало половой жизни теснейшим образом связаны с историей становления человека. Возможно, он является единственной биологической разновидностью с подобным латентным периодом и с запаздыванием сексуальности. Для проверки этой теории необходимы исследования приматов, которые, насколько мне известно, отсутствуют. С психологической точки зрения, видимо, небезразлично, что период инфантильной амнезии совпадает с этим ранним этапом сексуальности. Возможно, это обстоятельство составляет реальную предпосылку возможности невроза, в известном смысле являющегося как бы преимуществом людей и под таким углом зрения – survival [зд.: пережитком – англ.] древнейших времен, подобно определенным частям анатомии нашего тела.

Дополнение II: общие свойства и особенности невротических явлений. Здесь следует выделить два момента:

а) Травмы воздействуют двояко – позитивно и негативно. Воздействие первого рода стремится снова включить в дело травму, то есть вспомнить забытое происшествие или – еще лучше – реально воссоздать и пережить его заново, хотя бы только в виде прежнего эмоционального отношения к нему, скажем, в форме аналогичного отношения к другому лицу. Все эти усилия вместе называются фиксацией или навязчивым повторением. Они могут стать достоянием так называемого нормального Я и в качестве его постоянных интенций придавать ему устойчивые черты характера, пусть даже были забыты их реальные основания и история их появления, а возможно, именно по этой причине. Так, например, мужчина, чье детство проходило под знаком чрезмерной, ныне забытой привязанности к матери, может всю свою жизнь искать ту единственную женщину, от которой он хочет чувствовать себя зависимым, которой он дозволил бы содержать и опекать себя. А девушка, ставшая в раннем детстве объектом сексуального совращения, способна направить свою последующую половую жизнь на то, чтобы снова и снова провоцировать такие посягательства. Нетрудно догадаться, что, исходя из подобного взгляда на проблему невроза, мы продвигаемся к пониманию того, как формируется характер вообще.

Отрицательные реакции преследуют противоположные цели, побуждают ничего не вспоминать о забытых травмах и ничего из них не воспроизводить. Мы можем объединить их под названием защитные реакции. Их главное проявление – так называемые избегания, способные перерастать в торможения и фобии. И эти негативные реакции накладывают сильнейший отпечаток на тип характера. По сути же, как и их антагонисты, они представляют собой фиксации на травме, только это фиксации с противоположной интенцией. В более узком смысле слова симптомы невроза – это компромиссные образования, в которых двумя разными способами соединяются исходящие из травмы устремления, так что в итоге в них сильнее представлено влияние то одной, то другой ориентации. В результате противоречия этих реакций возникают конфликты, с которыми не удается справиться каким-то одним способом.

б) Все эти явления (как симптомы, так и ограничения Я) и устойчивые изменения характера обладают свойством навязчивости, то есть при изрядной психической силе они обнаруживают значительную независимость от организации других психических процессов, приспособившихся к требованиям внешнего мира