Развитие событий вынудило епископа Альберта отплыть в Германию за новой партией «пилигримов» и начать новые переговоры по урегулированию отношений с Орденом меченосцев. Последнему была отдана треть эстонских земель, остальные две трети поделены между самим Альбертом и епископом Эстонии Генрихом. Лишь после этого Объединенные силы крестоносцев, вновь значительно усиленные с «большой земли», начали генеральное наступление на Унгавию.

«Того же лета убиша Немцы князя Вячка в Юрьеве, а город взяша», – так сухо сообщил о героической обороне новгородский летописец. Но на самом деле осада Юрьева, пожалуй, одно из самых драматических событий войны за Эстонию. Князю Вячко осадившие город крестоносцы «предлагали путь для выхода с его людьми, конями и имуществом, лишь бы он ушел». Но Вячко, видимо вспоминая свое бегство из горящей Кокнесе, на этот раз отказался. Хронист предполагает, что он надеялся на подход войск из Новгорода. А может, просто, как и подобает сеньору, не бросил своих вассалов, а твердо решил разделить с ними одну участь. Генрих Латвийский оставил подробнейшее описание осады Юрьева:

«Поля покрылись шатрами, началась осада замка. Стали строить малые осадные машины и патерэллы, наготовили множество военных орудий, подняли крепкую осадную башню из бревен, которую восемь дней искусно строили из крупных и высоких деревьев в уровень с замком, затем надвинули поверх рва, а внизу тотчас начали вести подкоп. Для рытья земли днем и ночью отрядили половину войска, так чтобы одни рыли, а другие выносили осыпающуюся землю. Поэтому с наступлением утра значительная часть подкопанного обрушилась с вала, и вскоре можно было продвинуть осадную башню ближе к замку».

Русские и эсты из луков, баллист и пороков осыпали нападавших стрелами и камнями и наносили им большой урон. Немцы также забрасывали в город камни и горшки с горящей смолой. Бой шел много дней. Интересны описанные Генрихом своеобразные приемы «психической атаки», применявшиеся с обеих сторон. По ночам, когда бой стихал, и осаждавшие и осажденные начинали кричать и играть на музыкальных инструментах, бить мечами о щиты, не давая друг другу спать, а может, пытаясь этим показным весельем деморализовать противника. Когда башня приблизилась к замку, осажденные «зажгли большие колеса, открыли широкое отверстие в валу и стали через него скатывать колеса, полные огня, вниз, направляя их на башню и подбрасывая сверху кучи дров». Немцы в ответ подожгли мост у крепостных ворот. Это стало решающим маневром, предопределившим их победу. Русские, отстаивая вход в крепость, бросились к воротам, оставив эстов одних на стенах. Воспользовавшись этим, немцы пошли на штурм крепостной стены. Тесня оставшийся в меньшинстве и без помощи отряд эстов, крестоносцы ворвались в Юрьев. Последние защитники города во главе с князем Вячко, укрылись во внутренней цитадели (детинце), которая держалась дольше всего. Все ее защитники погибли, погиб и сам князь Вячко разделивший судьбу своей русской дружины и многих юрьевцев-эстов. Началось тотальное истребление жителей города. По свидетельству Генриха Латвийского победители убивали не только мужчин, но и женщин, что так редко встречалось в практике средневековых войн и служило свидетельством особой жестокости. В живых оставили лишь не названного в хронике по имени боярина Юрия Всеволодовича, командовавшего вспомогательным отрядом суздальских воинов, посланных на помощь князю Вячко. Его отправили на Русь сообщить о происшедшем. Юрьев был сожжен дотла.

В том же 1224 году Новгород и Псков заключили мир с Ригой. Немцы, в ответ на отказ от дальнейшего вмешательства в «эстонские дела» признали за Псковом права на «толовскую дань». Сами отношения по Эстонии этим договором не урегулировались. Причиной «замирения» с немцами стало обострение военно-политической ситуации для Новгорода на других направлениях. За год до падения Юрьева соединенная армия русских князей была разгромлена татарами в битве при Калке. Генрих Латвийский напрямую связывает это поражение с подписанием мирных соглашений с русскими князьями (кроме Новгорода и Пскова примерно в то же время Рига заключила мир и со Смоленском и Полоцком). Второй причиной для Новгорода стал конфликт со смоленскими князьями. В 1223 году на новгородском столе всерьез и надолго укрепилась династия суздальских князей. Однако «домен Мстислава Великого» (Торопецкая волость и некоторые другие земли) смолянам возвращен не был. Обострение ситуации появилось, прежде всего, в почти ежегодных набегах на спорную территорию литовских дружин, несомненно, присылаемых из Полоцка, находившегося также во владении смоленских князей. Отстаивать юго-западные рубежи и воевать с Ливонией одновременно Новгороду было не под силу.

Однако окончательно отказываться от противостояния с Ригой Новгород не собирался. Не отказались новгородцы и от претензий на Юрьев и эстонские области Унгавию и Саккалу, которые были их данниками. Поражение эстонского восстания, как показывают дальнейшие события, новгородцы не считали своим окончательным поражением. Но на следующем этапе русско-немецкого соперничества в Прибалтике на первый план для Новгорода неожиданно выдвинулись внутриполитические противоречия в отношениях с претендующим на независимость Псковом.

Договор 1224 года, вероятно, был заключен на обычный трехлетний срок. За это время крестоносцы завершили покорение Эстонии, окончательно урегулировали противоречия по ее разделам между собой и с датчанами. Последним оплотом независимости в Эстонии оставался о. Сааремаа (Эзель). Его покорение откладывали на зимнее время, когда лед на море станет настолько крепок, что по нему можно будет провести тяжелое рыцарское войско и осадную технику. В разгар этой подготовки и произошел несостоявшийся новгородский поход на Ригу 1228 года.

1228 год. Всполошный звон поднялся над неприступными псковскими башнями. Горожане заволновались, заспешили на вече. Только что прискакали гонцы с вестью, что князь Ярослав ведет свои полки на город. На площади уже собрались псковичи. Люди кричали, размахивали руками. Их голоса тонули в общем шуме, смешиваясь со звоном вечевого колокола. Один из гонцов забрался на возвышение и, дождавшись, пока набат умолк, что есть силы, крикнул:

– Ярослав войска ведет на Псков! С собой обоз великий везет. А там оковы, чтобы лучших псковичей, всех до единого, в них заковать!

Слова гонца были встречены возмущенным ревом вечников. Со всех концов понеслось:

– Не быть тому!

– Не позволим!

– Затворить ворота!

Взволнованное вече решило: город закрыть, стоять крепко, не пускать Ярослава. На городские стены поднялись вооруженные воины. Толстые ворота со скрипом затворились. Город словно съежился, приготовившись к осаде.

* * *

Ярослав получил известия, что псковичи не собираются принимать его. В нерешительности он простоял некоторое время в Дубровне и повернул назад в Новгород. Здесь он стал ждать, советуясь с дружинниками о новом походе. Ярослав решил идти на Ригу, чтобы если не уничтожить, то ослабить воинственных иноземцев, покушавшихся на земли, искони считавшиеся владениями Новгорода и Пскова. Прошло немного времени, и к Ярославу подошли переяславские полки. Вместе с новгородцами собралось большое войско. Вновь направился Ярослав к Пскову. С городских стен псковичи видели множество шатров. Огромный военный лагерь вырос возле города. Вновь Псков затворился в тревоге. Не ждали горожане добра от князя. На псковском торгу все продукты сразу выросли в цене. Еще до подхода ярославова войска псковичи отправили посольство в Ригу.