– Может, не надо ее в тюрьму-то? – переполошился жалостливый Лев Абрамович. – Нельзя ли обойтись без спецназа?

– Что-нибудь мы придумаем, вы не волнуйтесь, – успокоил я Школьника. – Все равно идея с прослушкой отпадает. По срокам не поспеем. У нас день в день редко когда считывают. Даже если б ее звали Таисия Бен Ладен и она бы всем сто раз натрепалась о плане взрыва Москвы, ее завтрашние разговоры отследили бы только послезавтра. В лучшем случае.

– Ладно, с тюрьмой я маленько погорячился, – признал ошибку Сердюк. – Особенно насчет общей камеры. Раз эта тетка – ого-го какая мощная, то, пожалуй, она там все вокруг разнесет. А в камере живые люди сидят, и многие наверняка за ерунду…

Школьник придвинул к себе бумажку с планом и обвел единственный незачеркнутый пункт – со словом «Тавро».

– Кроме нее, остальное вроде все утрясли, – в раздумье пробормотал он. – Сценарий, хронометраж, техзадание операторам, отговорки для Татьяны, проход в студию… Минутку! Мы же с вами про режим совсем забыли. Ах, я балда!

– Что такое? Где режим? – насторожился Сердюк.

– К нам же надо пропуск заказывать не позднее, чем за три часа до эфира! – с несчастным видом доложил Школьник. – А за эти три часа барышни из бюро пропусков сто раз успеют удивиться, что на «Угадайку» заявлен Павел Петрович Волин. Кто-нибудь обязательно брякнет Ленцу, хоть в виде анекдота. И Ленц уж точно полезет узнавать, что за президентский однофамилец к нам намылился… Когда приезжал Барышников, мы его и маскировали, и прятали, и прикрывали спинами. Но! Имя засветилось на пропуске – и к середине утреннего эфира балетоманы нам весь газон затоптали. А уж вечером что творилось…

– М-да, проблема. – Я машинально почесал бровь. Этот дурацкий жест я сегодня, словно заразу, подхватил у Сердюка. – А без пропуска вы его никак не проведете? Я вообще не уверен, что у него с собой будет хоть какой-то документ.

– Тогда наш план летит к черту, – поник ведущий «Угадайки». – У нас на контроле сидят сущие церберы. Нет – страшней, чем церберы. Они даже к Кристине Орбакайте час придирались: им, видите ли, не нравилось, что в паспорте у нее нос длиннее. Ей что, справку от пластического хирурга прикажете всюду таскать?.. Еле-еле пропустили, Ленца одного и послушались, со скрипом…

Сердюк снисходительно пожал плечами:

– Вот еще, нашли великую проблему! Дел на три минуты. Лев Абрамыч, сколько у вас там секьюрити одновременно на контроле? Человек пять, небось? Игрушки. Пусть этот возьмет с собой нашего Дюссолье: тот любую охрану так разбросает, что и следов ее с фонарем не найдешь. Легкое боестолкновение – и в дамках.

Школьник вытаращил глаза. К грандиозным идеям моего приятеля он так и не смог привыкнуть.

– Ты рехнулся? – охладил я загоревшегося Сердюка. – Выдумал тоже – «боестолкновение» в телецентре! Любая, самая крошечная заминка перед эфиром – все, плану крышка. Ни ты, ни я не знаем, какие еще рычаги есть у Фокина. И пока дети в его руках…

– Не лечи меня, Макс, – с обидой буркнул Сердюк. – Все можно провернуть культурненько, комар носа не подточит. Уж вряд ли у секьюрити в «Останкино» опыта больше, чем у Жана-Луи. Тот мне сам рассказывал: в молодости, когда он еще в повстанцах ходил, ему было снять часового все равно, что…

– Сердюк! – раздался от дверей голос Козицкого. – Вы опять там третью мировую в одной отдельно взятой Москве устраиваете?

В руках у Василия Павловича был поднос, уставленный кофейными чашками. Пока мы втроем обсуждали стратегию и тактику, старый ас дипломатии добровольно отдался в руки хозяйской супруги и полчаса рассматривал с нею семейные альбомы, картины, сувениры и почетные грамоты. Высокое искусство переговоров, как видим, принесло плоды: Льву Абрамовичу была разрешена еще порция кофе, притом не очень слабого, как раньше.

– Еще раз извините нас, бога ради, – обратился Козицкий к Школьнику. – Мы вас втянули в довольно опасное дело. Будь я на вашем месте, я, может, и не согласился бы на эту авантюру.

– Будь вы на моем месте, вы бы даже не раздумывали, – заверил его ведущий «Угадайки». – Министр культуры, может, еще бы заколебался, но телевизионщик – никогда. Ради рейтинга, какой у меня будет завтра, мои коллеги души бы позакладывали.

– Вот и я про то же говорю, – скромно поддакнул Сердюк, – ради такого дела побить какой-нибудь десяток-другой морд…

Василий Павлович устремил строгий взгляд на своего охранника.

– Договорились же, раз и навсегда, – укорил он его. – Там, где можно все уладить мирным путем, все и надо улаживать мирным путем. Вы словно не в ООН служите, а в штаб-квартире НАТО…

– Не выходит у нас мирным, – завздыхал Сердюк. – Для пропуска на ТВ Волину документ нужен, кровь из носу.

– А чемоданчик на что? – сказал Козицкий. – Волин, в отличие от вас, Сердюк, все давным-давно продумал. Зря вы, что ли, у подъезда той бабки пели хором? Ну-ка давайте тащите его сюда.

И. о. генсека ООН принял от своего телохранителя желтый чемоданчик, раскрыл его, щелкнул пальцами и жестом фокусника вытащил оттуда сразу десяток новеньких иностранных паспортов.

– Мощно! – присвистнул Сердюк.

Да уж, мысленно согласился я, в ПГУ КГБ СССР не дураки сидели. Мастера. Резидент Волин еще не знал, что станет когда-то президентом Волиным, но страховал себя на совесть, по полной программе прикрытия. На всех фотографиях было теперешнее первое лицо России, но имена в паспортах были, разумеется, другие.

– Выбирайте, Лев Абрамович. – Козицкий широким жестом разложил перед Школьником все это богатство. – Абсолютно никому не известные господа. Можете, если хотите, заказать пропуск на гражданина Аргентины Альваро Реверс-Перверте. А можете – на имя Хоакина Де Альмейды, гражданина Мексики. Или, если желаете, у нас имеется сеньор по имени Карлос и по фамилии…

– Один момент! – Школьник сделал предостерегающий жест рукой, раскрыл свой мобильник и, вытащив из него аккумулятор, положил рядом с моим. – Мало ли что… – со стыдливой улыбкой добавил он. – Лучше я тоже побуду немножко суеверным.

«Нужна ли монархия России?» Нет, стоп, это стираем. Слабый заголовок. Не достойный моей замечательной статьи. Как будто доктор политических наук Гэ Эс Желтков сам еще до конца не уверен. Нужна или нет? Орел или решка? Хотя из моих тезисов ясно вытекает: мало того, что нужна, – до зарезу нам необходима!

«Придет ли монархия в Россию?» Уже гораздо лучше. Монархию мы ненавязчиво притягиваем к Мессии. Но, с другой стороны, это и плохо: Спасителя ждут уже две тысячи лет, а барина все нету, барин все не едет. Получается, и царя можно столько ждать? Нет, тоже стираем. Негативные ассоциации. Русский народ разучился стоять в очередях. К тому же опять возникает этот нежелательный оттеночек сомнения в монархии. В ее способности передвигаться. Придет? Прихромает? Доедет ли колесо до Москвы? А в моей статье между тем рефлексией и не пахнет. Все четко – придет, и ура.