а один мальчик сгорел прямо в столовой, Финки Литтл, он ел макароны, подавился, а потом из него повалил дым. А ещё я умею делать вот так.

Она вытянула вперёд ладонь, и над ней зажёгся ярко-зелёный огонёк. Он стрелял искрами в разные стороны, они не обжигали, оставляли на одежде и обшивке машины крохотные светящиеся пятнышки, которые почти сразу исчезали без следа.

– Какого чёрта? – Настя потянулась к пистолету. – Эй, Веласкес, это где такие приюты, в которых дети заживо сгорают? Я, может, многое о вас, мутантах, не знаю, но что вас держат в детстве вот в таких клетках на островах, в курсе. Сам отвезёшь её в Службу контроля, или мне сообщить?

– Не торопись. Мона, не показывай это больше никому, ладно? Если чужие увидят, то отправят тебя обратно в Хейвен.

– Хорошо, – пообещала девочка. – Никому не буду показывать, только тебе. Я могу ещё красную такую пулялку сделать, но она жжётся.

– Настя, – сказал Веласкес. – Ты помнишь, я обещал тебе рассказать, что произошло, когда нас похитили? Считай, что девочка – часть нашего соглашения. Давай доберёмся до коттеджа, а там всё решим.

Волкова недоверчиво посмотрела на Веласкеса, но ничего не сказала. Себе она твёрдо пообещала хоть раз в жизни поступить правильно, только пока ещё не придумала – как.

Они свернули на середине пути между Тампой и Нижним городом, оставили с правой стороны Саус-лейк с его гротами и отдыхающими и, не доезжая до побережья, свернули к реке. Рио-Флор впадала в Саус-лейк, а потом оттуда же и вытекала, доходила до края плоскогорья, обрушивалась водопадом с высоты в сорок метров на побережье и дальше уже растекалась до самого океана. Шоссе шло к побережью параллельно реке, от него отходили участки к немногочисленным поселениям, место, где Рио-Флор впадала в океан, было удалено и от Ньюпорта, и от Акапулько. Коттедж стоял в пяти километрах от водопада, шум забивал любые звуки.

Въездная дорожка огибала дом в кольцо, на ней стояли два чёрных микроавтобуса и два фургона с эмблемами строительной компании из Тампы. Два человека в полной боевой экипировке, с автоматами и ракетницами на плечах, расхаживали перед главным входом.

– Это твой деревенский коттедж? – Настя покачала головой. – Я тебя пристрелю, если не прекратишь мне скармливать всякое дерьмо.

Веласкес пожал плечами. Коттедж, каким он его помнил, и вправду немного изменился. Стены дома укрепили, поставили ставни на окна, обычный пластбетонный фундамент из столбов, поддерживающих перекрытие, который при желании можно было снести – снесли, и на его месте сделали цокольный этаж без окон, зато герм-входом и гаражными воротами. Лестницу убрали, пространство вокруг расчистили. Возле входа стояла Эми, в той же самой маечке и шортах, и целилась из пистолета в сельву.

– Долго ты добирался, красавчик, мы тебя уже три часа ждём, – сказала она, убрав оружие. – Эй, у тебя и дети появились? Привет, детектив, хреново выглядишь, но лучше, чем в прошлый раз. Попа стала больше, да?

– Да пошла ты, – сплюнула Волкова. – Будешь грубить, я тебе этот пистолет в задницу затолкаю.

– За это придётся доплатить, – Эми поманила Павла, – пойдём, покажу тебе, как здесь всё устроено.

– Оставь Волкову в покое, она и так нервная, – Павел приложил ладонь к кругу рядом с входом. – Только отпечаток?

– Голос, лицо, браслет. Кроме тебя, никто не войдёт, – успокоила его девушка. – Эфраим лично занимался охранной системой, взамен забрал все жучки, которые тут оставили, целое ведро.

Цоколь внутри расчищали – несколько человек в спецовках вывозили остатки строительных материалов через вторые ворота и грузили в фуру. Первый этаж превратили в две автономные капсулы, разделённые холлом – в него снизу шёл подъёмник. Эми подошла к панорамному окну на втором этаже, переделанном в одно большое помещение, с диванами, кухней и даже камином.

– Всё как ты заказывал, Веласкес, – девушка крутанулась на одной ноге, давая Солу осветить себя со всех сторон, – шикарное место. Женись на мне, заведём тут овечек и кукурузное поле, ребёнок у нас уже есть, как оказалось. Мона, любишь играть в прятки?

– Нет, – Мона залезла на диван, – я всегда выигрываю.

– Это была идея Нины? – Веласкес рассмеялся.

– Мисс Фернандес считает, что за тобой нужен глаз да глаз, так что думай быстрее, красавчик, второго предложения не будет. По крайней мере на этой неделе. Эфи, всё готово?

– Да, – невысокий молодой человек в инженерных очках, с блокиратором на руке и с бородкой, перетянутой серебряным кольцом, протянул Павлу планшет. – Система полностью настроена, я оставил несколько чужих детекторов и камер, можете скормить им всё, что вздумается. Сейчас выдам допуски, и можно ехать.

– Отлично, – Эми хлопнула в ладоши. – Собираемся. И не умоляй меня остаться на ужин, хотя у меня еда отлично получается, а твоя чика, бьюсь об заклад, даже сэндвич не сделает правильно.

Волкова отобрала пульт управления домом, заняла одну из двух капсул на первом этаже, уселась в кресло и на время отключилась от внешнего мира. Деревенский дом неплохо укрепили, а капсульные помещения вообще сделали почти неприступными, с автономным энергоснабжением, системами очистки воздуха и воды и запасом продуктов. Те, кто захотел бы проникнуть внутрь, могли это сделать через крышу, цоколь или окна второго этажа, подогнав строительную технику. В городе к месту нападения слетелись бы полиция и группы быстрого реагирования Бюро, здесь, в глуши, на Свободных территориях, даже если всё с землёй сровняют, никто не почешется. Скорее, обитателям давали время, чтобы сбежать через тоннель, ведущий в сельву и выходящий на поверхность неподалёку, или запереться в капсулах и ждать подмоги.

В другой капсуле Павел вернул жидкость в цилиндр. Похоже, он зря с собой её вёз, заливать можно было всё что угодно, лучше – очищенную воду, она, проходя через кубики, приобретала зеленоватый оттенок и непонятные свойства. Жидкость помогала сбрасывать накопившееся напряжение, в описании говорилось, что перерыв должен быть не больше сорока часов, а потом – ещё минимум десять пациент, так называли Мону, должен провести в цилиндре. Изначально цилиндр выезжал из пола, пришлось смонтировать подъёмник, который бы опускал девочку вниз. Сборка устройства много времени не заняла, чёрные кубики помещались в чуть заметные углубления в столешнице, трубочки оказались самые обычные, пластиковые. Весь секрет был именно в кубиках, но под кожухом не было ни щелей, ни креплений. На столе оставались незанятыми ещё четыре углубления, видимо, резервные. Веласкес активировал собранную установку, стоило Моне забраться туда, как вода приняла нужный цвет, а глаза девочки закрылись.

– Пусть остаётся внутри, – сказал он Волковой. – Если не вернусь, свяжись с Тимом Мелендесом,