Все понимали, что Наполеон страшен: у него пока нет армии, но она скоро появится. Его любят солдаты, гордящиеся тем, как их полководец сокрушал королей, брал города и одерживал одну победу за другой. Наполеон привил французам чувство собственного достоинства, прославил Францию, а потерпел поражение только потому, что его предали изменники-маршалы. По сравнению с ним король Людовик и его приспешники — жалкие ничтожества.

Простые французы тоже могли поддержать Наполеона. Как много? Этого пока никто не знал. И за рубежом у него могли появиться сторонники. Венский конгресс кого-то разочаровал, но кого-то и озлобил. Иоахим Мюрат, бывший наполеоновский маршал, все еще оставался королем Неаполя и мог встать под знамена Бонапарта.

Прежде всего недовольны конгрессом были поляки. По докладу одного агента, в Польше с ликованием встретили известие об исчезновении Наполеона: наконец они осуществят свою мечту — добьются независимости. Наполеон обещал им королевство, и теперь он наверняка сдержит свое слово.

Возможен и такой вариант. У царя случится очередная «эволюция в умонастроении», и он бросит союзников на произвол судьбы. Такая перспектива их беспокоила: они дали ему то, что хотели дать, но Наполеон может посулить больше.

Паника тем временем понемногу улеглась, и союзники начали обвинять друг друга. Посыпались упреки в адрес британцев — они-де не уследили, потеряли бдительность. Где находился прославленный британский флот, когда Наполеон покидал Эльбу? Почему с острова уехал комендант Нил Кемпбелл? Талейран так и написал королю: «Британцы, в чью обязанность входило надзирать за каждым его шагом, проявили непростительную беспечность».

— Мы не караульщики Наполеона, — парировал наскоки лорд Стюарт. — Никто не давал нам права его сторожить.

И в словах посла была доля истины. Наполеон считался суверенным правителем независимой, пусть и крошечной державы. В договоре об отречении не содержалось ничего такого, что запрещало бы ему уезжать с Эльбы. Кроме того, Британия не подписывала договор, позволивший Бонапарту обосноваться рядом с континентом. Британцы, строго говоря, не признали прав Наполеона ни на остров, ни на титул императора. Можно ли было возлагать на них ответственность за то, что Наполеон сбежал с Эльбы?

Французы винили кого угодно, только не себя, хотя, кто знает, все могло быть иначе, если бы французское правительство выполнило свои обязательства. Король Людовик XVIII не выплатил обещанные два миллиона франков. Французам об этом напоминали, но напоминания игнорировались. К неудовольствию Талейрана, правительство короля наделало много глупостей. Датский министр иностранных дел записал в дневнике: французы уподобились тюремщикам, заточившим опасного преступника в темницу, оставившим его без куска хлеба, но забывшим запереть дверь и теперь горюющим из-за того, что узник сбежал.

Прусский посол Гумбольдт со своей стороны хотел знать: откуда у Наполеона взялись деньги на побег? Французское правительство исключалось, а у самого Бонапарта средства должны были уже иссякнуть. Ходили слухи о том, что незадолго до побега Эльбу тайно посетил австрийский генерал, барон Франц фон Коллер, и эти слухи подтвердились. Что он делал на Эльбе? Австрийцы заявляли, будто генерал устраивал развод Наполеона и Марии Луизы. Многие отнеслись к этим разъяснениям скептически. Разве не в интересах Австрии сделать так, чтобы австрийская эрцгерцогиня оставалась императрицей Франции, а ее сын — наследником французского трона? Не приложила ли Австрия руку к побегу Наполеона?

Теперь о роли во всей этой истории русского царя. Если уж кого винить, то, наверное, его в первую голову. Из-за «сентиментальности» Александра и отправили Наполеона не куда-нибудь, а на Эльбу, несмотря на протесты союзников. Как и британцы, Меттерних предупреждал об опасной близости места ссылки к берегам Европы, а Талейран уже во время конгресса несколько раз пытался добиться отправки Наполеона подальше от Эльбы. Предлагались и Азоры, и остров Святой Елены в Южной Атлантике, но его не послушали.

Конечно, неожиданная выходка Наполеона внесла свои коррективы в мирную конференцию. Запланированные на весну отъезды пришлось временно отложить.

Британский дипломат лорд Кланкарти, сообщая Каслри о настроениях на конгрессе, писал, что за внешней беззаботностью «скрывается мрачное предчувствие беды». Общее мнение: Наполеона надо остановить, прежде чем он раздует новый пожар войны.

В Париже правительство старалось не замечать угрозы. Король Людовик XVIII говорил, что он еще никогда не спал так хорошо, как сейчас, и ему больше хлопот доставляет подагра, чем тот человек с Эльбы. Официальная газета «Монитёр» написала: Наполеон спятил и для его задержания достаточно двух-трех сельских полицейских.

В действительности все было гораздо хуже. Армия переходила на сторону Бонапарта, так же поступали и многие государственные чиновники. Миротворцы в Вене в отличие от французского короля осознавали опасность и необходимость принятия срочных мер. Но что они могли реально сделать? Французский дипломат Алексис де Ноай изложил свое мнение кратко и однозначно: «Он бежал, и его надо повесить».

— Прежде чем повесить, мы должны его поймать, — резонно ответил король Пруссии. — А изловить его будет нелегко.

В любом случае уполномоченные посланники вряд ли могли что-либо предпринять, не зная в точности, куда направился Наполеон. К тому же надо было заниматься и неотложными делами на конгрессе. Первой в ряду насущных проблем стояла Саксония: для ее окончательного разрешения требовалось убедить саксонского короля согласиться с последним предложением миротворцев, то есть пойти на то, чтобы отказаться от двух пятых своей территории и почти трети населения.

Короля Саксонии недавно выпустили из заточения, и он пребывал в древней крепости города Пресбург (ныне Братислава в Словакии). Он не испытывал ни малейшего желания приехать в Вену и предстать перед своими насильниками. Среди участников конгресса тоже нашлись люди, разделявшие его оскорбленные чувства, и управляющий комитет решил послать к нему солидную депутацию — Талейрана, Меттерниха и Веллингтона.

Когда посланники явились ко двору короля, их встретили более чем холодно. После официального обеда и непродолжительной беседы король принимал делегатов по очереди и держался с каждым надменно и сухо. Разговор свелся к тому, что его помощники пункт за пунктом отвергли план раздела Саксонии. «Похоже, они все еще лелеют надежду на то, что еще можно торговаться по поводу выдвинутых нами условий», — заметил тогда Талейран.

Король Саксонии не шел ни на какие уступки и вел себя так, словно оставался верным соратником Наполеона. Он явно рассчитывал на то, что бывший император даст ему больше, чем эти лощеные джентльмены. Делегация вернулась в Вену ни с чем.

А в Вене только и говорили о Наполеоне. По свидетельству русского военного историка Александра Ивановича Михайловского-Данилевского, это имя можно было услышать повсюду — на улицах, в салонах, частных домах, кафе. Баронесса дю Монте вспоминала, что ужасающая весть о бегстве Бонапарта приводила всех в уныние. Король Баварии выглядел так, словно находился в состоянии легкого помешательства. По докладам агентов Хагера, в городе заключали пари на предмет того, куда пойдет Наполеон и что еще выкинет этот беглец.