— Да, это звучит знакомо, — хмыкнув, я подошла к ним, — Ты хоть спал?

— Так, урывками, — протянув мне Артема, Игорь потер шею, — Хотел душ принять и опять в больницу.

— Отдохни немного, — сердце сжалось при виде темных кругов, залегших под глазами мужа сестры, — Оля поймет. Главное, что ей лучше.

— Угу, — промычал Игорь, — Агеев где? — выхватив у меня телефон, который по-прежнему сжимала в ладони, он хмуро посмотрел на экран.

— Не знаю, — пожала плечами.

Глубоко вздохнув, Лазарев набрал номер друга по памяти — только динамик тихо пищал, и отвернулся к окну.

— Привет. Я дома, ночью приехал, — пауза, — Да, пришла в себя. Ты сам-то где? — пауза, во время которой плечи мужчины заметно напряглись, а взгляд стал тяжелым, — Понял. Хорошо.

Повернувшись ко мне, Игорь протянул телефон и спрятал руки в карманы изрядно помятых брюк, которые, если не ошибаюсь, были на нем еще с прошлой недели.

— Он в отделении, по делу… Твоего знакомого, — многозначительность в его тоне мгновенно смыла краски с моего лица, — Вечером заедет. Ладно, я в душ.

— Хорошо, — прошептала я.

Ступеньки тихо скрипнули, когда Лазарев быстро поднялся наверх и, хлопнув дверью, скрылся в ванной. Я посмотрела в окно, а затем, привлекаемая движением на руках, опустила взгляд на Артема — тот начал просыпаться.

Пока Игорь принимал душ, я, одной рукой держа хныкающего ребенка, второй заправила кофеварку. Лазарев не спустился вниз, лишь по шагам на втором этаже я поняла, что он лег спать. Выпив кофе и поменяв ребенку подгузник, я немного походила с ним по дому и, приготовив смесь, поднялась в спальню, чтобы уложить его.

Стараясь не шуметь, сама отправилась в ванную и посмотрела на свое отражение — видок тот еще. Наспех помывшись, я переоделась и заглянула в хозяйскую спальню — оба дрыхли, без задних ног. Артем во сне корчил какие-то гримасы, Лазарев же просто уткнулся лицом в подушку, и вытянул руки в стороны.

Улыбнувшись этой-почти-идиллии, я спустилась на кухню, и снова налила себе кофе. Телефон, неожиданно запиликавший мелодией скайпа, привлек мое внимание.

— Оля? — удивленно пролепетала в трубку, ответив на вызов.

— Илонка, привет, — голос сестры был слабым, но слышать его было радостно.

На душе сразу полегчало, пришло осознание того, что все налаживается. Что все, как и говорил Тимур, будет хорошо.

— Игорь оставил мне свой телефон. Я хочу… Ты можешь видео связь включить? — она запнулась, а после небольшой паузы еле выдохнула, — Пожалуйста?

— Конечно, сейчас, — нажав на значок видео, направилась в спальню — догадалась, что сестра отнюдь не на меня посмотреть хочет, — Я на кухне была. Как ты?

— Жить буду. Игорь спит?

— Да. Вот он, — направив телефон на спящего Лазарева, я боком шагала к детской кроватке, — Только тихо, — зашептала, — А то разбудим сонное царство, — повернувшись, направила телефон на ребенка, подходя ближе, — А вот и Артёмка.

Оля тихо всхлипнула и, посмотрев на нее, я увидела, как она прикрыла рот ладонью. По ее лицу потекли слезы, а потом она потянулась, словно хотела прикоснуться к сыну через тонкое закаленное стекло пятидюймового экрана.

— Какой маленький, — прошептала, — Красивый. Сладкий такой…

Я молчала, глядя на плачущую сестру, что-то неразборчиво бормочущую, жадно всматривающуюся в экран телефона. Смахнула слезу и прислонила запястье к бортику кровати, чтобы кадр не гулял и ей было лучше видно.

— Можешь постоять еще немного? Просто хочу посмотреть на него.

— Конечно, Оль.

— Спасибо.

***

Вечером на пороге появился Агеев — растрепанный, но на удивление спокойный. Чуточку хмурый — как всегда, и задумчивый.

Я разогрела остатки вчерашнего ужина и посадила мужчин за стол. Лазарев восседал во главе, одной рукой держа Артёма; Тимур молча ковырял кончиком перочинного ножа под своими ногтями. Сама же пила крепкий черный чай с бергамотом, и с улыбкой разглядывала эту картину — привычную. Только Оли не хватало, но это ненадолго — ее выпишут через неделю и все встанет на круги своя.

— Так что там делу? — устало спросил Лазарев.

Усмехнувшись, Тимур поднял голову и с глубоким вздохом закрыл нож, пряча его в карман джинсов. Потер плечо, покосился на меня, а потом спокойно выдал:

— Скорее всего дадут полгода условно. Во всяком случае Андрюха пытается договориться с прокурором на минимальный срок.

— Что? — выпалила я, расплескав чай и отставив чашку дрожащей рукой, — Но… Как? Почему так много?

— А ты что думала, меня за убийство по головке погладят? — саркастично изогнув брови, Тим покачал головой, — Хорошо, что я погоны снял несколько лет назад. Иначе точно условкой не ограничился бы.

— Дела, — протянул Игорь, — Ну, за судимость я тебя не уволю в любом случае, так что…

— Да ну тебя.

Я слушала их с раскрытым ртом, надеясь, что мне показалось.

Полгода условно. Полгода. За преступление, которое он совершил из-за меня.

— Тимур… — начала я, но меня тут же прервали:

— Вот не надо, Романова, — оборвали меня, уставившись хмурым взглядом, — Я сделал то, что сделал и назад не вернешь. Мне и отдуваться. Ты тут не причем, — словно мысли прочитал.

— Но…

— И не вздумай менять свои показания. Иначе все под суд пойдем и сидеть будет в соседних камерах. Оставь это, все уже решено.

Я замолчала, продолжая изучать его и поражаясь спокойствию, которое лилось в его голосе. И восхищаясь.

Да, восхищаясь.

Кто бы мог подумать? Неидеальный мужчина; тиран и человек, превративший мою жизнь в ад одним своим существованием, мог оказаться таким… Правильным.

— Ладно, голубки. Вижу, вам надо поговорить, так что мы с сыном, — улыбнувшись ребенку, Игорь встал из-за стола, — Пойдем поваляемся и позвоним маме. Да, Сладенький?

Он вышел, а я продолжала изучать Агеева, не отрывая взгляда. Сглотнула, замечая заострившиеся черты — его лицо всегда меняется, когда я долго смотрю. Словно ожидает подвоха.

— Тим, мне очень жаль.

— Мне тоже, — пожав плечами, Тимур потянулся вперед, за чашкой, и сделал глоток.

— Еще налить? — улыбнулась я, зная, что там осталось разве что на самом донышке.

— Можно.

Свежий напиток был перехвачен ловким движением руки. Вздохнув, я вернулась к столу и медленно опустилась на стул рядом с Тимуром.

Мне так много хотелось сказать ему. Слова вертелись на языке, но собрать их воедино, во что-то целостное я не смогла — просто смотрела и молчала. Под моим взглядом Агеев откашлялся и едва заметно покраснел — скулы порозовели, но я на это лишь улыбнулась.